– Пойдем в тень? – предложил я.

Аркабалена согласилась, и мы отправились к скамейкам в тени аллеи.

– Как ты научила ее всем этим трюкам?

– Я же говорила, я не обучала Шару. Она сама решила выступать, сама разработала программу и, как видишь, прекрасно справляется! Такая молодец, – девушка почесала собаку за ухом, – и не скажешь, что когда-то люди собирались толпами, с вилами и факелами, чтобы изгнать этого ужасного злого духа из своего селения.

Я лишь покачал головой в ответ. Ну не хочет радужная девушка раскрывать свои профессиональные секреты, что поделаешь. Имеет право.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила Аркабалена, когда мы уселись на скамейку в тени.

Я прислушался к своим ощущениям. Кажется, мне уже лучше. Я настолько увлекся представлением, что совсем забыл про свои переживания. Но фоном я все еще чувствовал беспокойство. И погода была по-прежнему отвратительной. Теперь раздражающий мелкий утренний дождик сменился жарким невыносимым солнцем. И это при том, что я вообще-то в норме люблю жару. Да и дождь тоже… обычно. Да, какой бы бред Аркабалена не несла про загадочных монстров-мангдахаев, но со мной действительно что-то не так. Не такие реакции, как обычно. Раздражает и бесит то, что всегда воспринималось нормально. И зрение странно себя ведет. Из всего многообразия прекрасного в мире оно отфильтровывает и доносит до мозга только гадости или сигналы опасности. Как будто отключили мое восприятие прекрасного, и работает только глубинная часть мозга – миндалевидное тело, которое отвечает за основные животные реакции – бей или убегай. Тут опасно, тут страшно, а это – гадко, а значит тоже опасно. А все остальное – по боку.

Я ответил ей:

– Не знаю, честно. Сложно сказать, потому что сложно отделить нормальное от ненормального.

Аркабалена восхитилась:

– Невероятно! А ведь ты и правда уже почти в порядке. То, что ты в принципе способен анализировать свое состояние, это уже просто нереально круто! Да, похоже, такими темпами до конца этого дня ты уже восстановишься. Ты крут! С мангдахаями мало кто справляется так легко, да что там. Многие и со своими внутренними мангдахаями не справляются, так и ходят все время буками, и видят вокруг только плохое. Какой же ты молодец!

Мне показалось, что она сильно перегибает палку. Это я-то молодец? Мой идеал – это контроль эмоций, а лучше вообще их отсутствие. А тут – полный набор переживаний среднестатистического подростка в пубертате. Расклеился конкретно. И ладно бы, хорошие одолевали, так нет. Гадость всякая в голову лезет. Я грустно усмехнулся. Аркабалена правильно поняла мою реакцию:

– Ты, наверное, думаешь, что я специально тебя нахваливаю, чтобы поддержать. И да, ты прав. Специально. Специально говорю вслух то, что думаю, а не просто прокручиваю в своей голове. А думаю я на самом деле именно то, что говорю. Есть у меня такой недостаток, знаешь. Должен же быть у меня хоть один недостаток, а?

Я невольно расплылся в улыбке. Так мило и наивно это прозвучало: «должен же быть хоть один недостаток». С самооценкой у барышни все в порядке. А вот с моей – нет. Хоть плачь. Чувствую себя уродом и морально, и физически.

Аркабалена спросила:

– Расскажи о своей встрече с мангдахаями. Ты ведь уже можешь говорить об этом, правда?

– Да какая встреча. Просто я упал и ударился головой, еще и испачкался. И настроение теперь ни к черту, вот и все.

Аркабалена нахмурилась, разочарованно вздохнула:

– Как же сложно с тобой, ничего тебе невозможно объяснить, тебе не хватает широты мышления, чтобы это понять. Живешь в своем мирке, в своем коконе из убеждений. И ничего кроме – не воспринимаешь.