Она сидела на берегу озерца, с восхищением наблюдала за Митсури и каждый раз закрывала глаза ладошками, если тому угрожала опасность.

– Чтоб тебя сожрал гюки! Не слушай его, О-Цую!

– Все об этом знают. Во время последнего визита к даймё твой отец неудачно пошутил над старостой Фумиёси. Тот такого никогда не простит, – сказал Синдзабуру.

– Да как ты смеешь говорить про моего отца?! – вспыхнул Митсури. – Что ты в этом понимаешь? Только при нём ямацзури зажили спокойно. Ни голода, ни междоусобиц, ни болезней.

Синдзабуру неопределённо пожал плечами:

– Так-то оно так! Как староста он вроде неплохо справляется, а как мужчина… Эм-м-м… Ну, раз женился на твоей матери.

Митсури резко побледнел и закричал:

– Грязный червяк! Мерзкая скотина! Да ты – пыль под ногами моей матери. Сдохнешь, никто и не заметит.

Синдзабуру заскрежетал зубами и первым ринулся в наступление. Он обрушил на Митсури удары, но, замахиваясь, подошёл слишком близко. Митсури воспользовался этим, отпрыгнул в сторону и с силой полоснул противника по животу. Синдзабуру согнулся пополам, а спустя несколько мгновений, когда пытался выпрямиться, сделал пару неловких шагов назад и поскользнулся босой пяткой на куске овоща из разлитого супа. С грохотом рухнул на землю рядом с озерцом, ударившись затылком. Бой был окончен.

– Прости, друг, – простонал Синдзабуру. – Виноват я. Нельзя было так о твоей матери говорить.

Митсури склонился над ним и, протягивая руку, извинился:

– И ты прости. Сильно ударился? Драться нужно с холодной головой, а мы погорячились.

Синдзабуру ухватился за ладонь Митсури, упёрся ногой ему в живот и швырнул его за голову. Митсури вспорхнул, как птица, с коротким вскриком пролетел один дзё и шлёпнулся в воду. О-Цую, запричитав, бросилась на помощь.

Митсури выбрался на берег, тряхнул волосами, набросил рубаху на мокрое тело и вдруг замер. О-Цую обратилась к нему с вопросом, но он шикнул, призывая к молчанию. Каори услышала первая, а людям понадобилось несколько минут, чтобы сквозь шум воды различить душераздирающий женский вопль.

Митсури схватил босуто и помчался вверх по тропинке, ведущей в деревню, друзья – следом.

Он выбежал на небольшую полянку, поросшую высокой травой, и замычал, лишившись дара речи. Тошнотворный комок, жгучий и противный, подкатил к горлу. На глазах выступили слёзы. Синдзабуру и О-Цую с разбегу врезались в Митсури и едва удержались на ногах.

– Что? Я не… понимаю… – с трудом выговорила девушка.

– Фумиёси, – объяснил Синдзабуру.

Митсури не мог сосредоточиться и собрать мысли в кучу. Он будто находился во сне, а там ведь всё не взаправду. Видел лишь обрывки, и цельная картина никак не складывалась.

Пахло гарью, кровью и обожжённой плотью. Трещало дерево. Густые чёрные облака дыма заволокли небо. Из соломенной крыши одного из дальних домов вырывался огненный столб, клубящийся и рассыпающий во все стороны искры. Огонь охватил деревню по краям и подбирался к центральной площади. Пробежала женщина с горящими волосами. Растерянный старик застыл на месте с корытом воды. Ямацзури, словно бобы, брошенные исполинской рукой, рассыпались по зелёным холмам – убегали. Взмах катаны, фонтаны крови, распоротые животы. И над всем этим ужасом возвышались всадники, одетые кто во что горазд, но все подпоясанные синими широкими поясами, верный признак наёмников. Под копытами лошадей ямацзури падали, толкались, прижимались друг к другу, беспомощный крик срывался с их губ, искажённых первобытным страхом.

Митсури встряхнул головой, освобождаясь от морока, и ринулся вперёд. Но не сумел сделать и нескольких шагов, потому что могучая рука Синдзабуру схватила его за воротник рубахи и швырнула в кусты.