– Вообще-то, очень хорошо понимаю, – сказала я.

В моей собственной жизни тоже был неправильный выбор – Уилбур, и не было дня, чтобы я о нем не пожалела.

Жизель взяла коробочку с тенями.

– Снова закрой глаза. – Я подчинилась, а Жизель принялась наносить на мои веки тени, продолжая говорить. – Несколько лет назад у меня была одна-единственная цель. Мне хотелось влюбиться в богатого мужчину, который позаботился бы обо мне. И я познакомилась с одной девушкой – назовем ее моей наставницей. Она объяснила мне, что к чему. Я стала ходить в правильные места, обзавелась парочкой правильных нарядов. «Ищи и обрящешь», – любила говорить она. Сама она трижды была замужем за тремя разными мужчинами и трижды развелась, отсудив у каждого мужа по половине его состояния. Невероятно, правда? Она обеспечила себе безбедную жизнь до конца своих дней. Дом в Сен-Тропе и еще один в районе Венис-Бич. Жила она одна, с горничной, личным поваром и водителем. И никто не указывал ей, что делать. Никто ею не командовал. Я бы ради такой жизни пошла даже на убийство. А кто не пошел бы?

– Мне уже можно открыть глаза? – спросила я.

– Пока нет. Но совсем скоро уже будет можно.

Она принялась водить по моим векам более тонкой кисточкой, которая казалась более прохладной и нежной.

– По крайней мере, рядом с тобой нет мужчины, который указывал бы тебе, что делать, а сам при этом вел себя как последний лицемер. Чарльз мне изменяет, – сказала она. – Ты в курсе? Стоит мне только взглянуть в сторону другого мужчины, как он устраивает мне сцену ревности, а у самого как минимум две любовницы в двух городах. И это только те, о которых мне известно. Здесь у него тоже есть одна. Когда я узнала, я чуть его не придушила. Он платит папарацци, чтобы правда о нем не стала достоянием публики. А от меня требует полного отчета, куда и зачем я иду, каждый раз, когда я переступаю порог этого номера.

Я открыла глаза и выпрямилась в своем кресле. Узнать такое про мистера Блэка стало для меня потрясением.

– Ненавижу изменников, – сказала я. – Я их презираю. Он не должен так с вами поступать. Это неправильно, Жизель.

Ее руки по-прежнему находились рядом с моим лицом. Она закатала рукава пижамы повыше локтей, и я заметила на ее запястьях синяки, а когда она наклонилась вперед и вырез пижамы слегка распахнулся, я увидела, что чуть пониже ключицы у нее тоже темнеет изжелта-багровый синяк.

– Откуда это у вас? – спросила я.

У этих синяков должно было быть какое-то абсолютно логичное объяснение.

Жизель пожала плечами:

– Ну, как я уже говорила, у нас с Чарльзом не все гладко.

В животе у меня что-то знакомо всколыхнулось, к горлу подступили горечь и гнев, тлеющие где-то у самой поверхности, – вулкан, которому я не могла позволить извергнуться. Пока не могла.

– Вы заслуживаете лучшего обращения, Жизель, – сказала я. – Вы хорошая девушка.

– Не-а, – отозвалась она. – Не такая уж я и хорошая. Я пытаюсь, но иногда… иногда очень трудно быть хорошей. Трудно поступать правильно.

Она достала из косметички кроваво-красную помаду и начала наносить ее на мои губы.

– Впрочем, в одном ты права. Я заслуживаю лучшего. Я заслуживаю прекрасного принца. И в конце концов я его получу. Я над этим работаю. Ищите и обрящете, так ведь?

Она убрала помаду и взяла с туалетного столика большие песочные часы с таймером. Я видела их там довольно часто. Я полировала их стеклянные изгибы нашатырным спиртом, а латунные основания – средством для чистки металла, чтобы блестели. Это была прекрасная вещь, классическая и изящная, которой приятно было любоваться и держать в руках.