– Ёмко, – усмехнулась я на его краткую характеристику.

– Как есть, – пожал плечами он, похоже, даже не уловив, что здесь смешного.

– Пойду прогуляюсь по округе, – наконец решилась на побег я, тут же развернувшись к выходу. Как и следовало ожидать, Ксенька за мной устремляться не стала, опустившись на диванчик рядом с Ильёй и продолжив разговор о других постояльцах.

Ничего не хочу сказать, Илью вполне можно было назвать симпатичным, если не считать лёгкого, едва заметного косоглазия и излишней худощавости. Сам он у меня почему-то вызывал смутные ассоциации с рок-музыкантом, вероятно, из-за нестандартной для мужчины средней длины волос и вырвавшимся на свободу мальчиком-подростком, наверное, из-за немного дёрганных, резких движений и словно бы какой-то угловатости. Короче говоря, не понравился мне этот Илья, но подругу осуждать я не стала ни за её вкус, ни за непрофессионализм.

Из омута своих рассуждений я вынырнула уже на подходе к пристройке. Что-то слева от меня быстро мелькнуло среди деревьев, оставив после себя несколько качающихся веток.

Вспомнив, что в фильмах после фразы «тут кто-нибудь есть?» ничего хорошего с главными героями не происходит, я подавила в себе этот порыв, бодрой рысцой преодолев оставшееся расстояние и провернув за собой ключ в замке. От порога меня встретило бодрое стрекотание Альмы. Хорошая новость: похоже, её крики всё же не долетают до гостиницы.

– Представляешь, мне опять мерещатся чудовища, – пожаловалась я ей, опускаясь рядом на кровать и открывая клетку. Альрауне, обрадовавшись свободе, тут же закружила по комнате, разминая крылья и решив попытаться сбить одну из картин на стене, но после моего предупреждающего возгласа оставила эту затею до поры до времени.

– Впрочем, нельзя сказать, что все предыдущие разы чудовища мне мерещились, – задумчиво протянула я, взглянув в окно, за которым уже давно всё успело погрузиться во тьму. Смутные очертания деревьев едва проглядывались через стекло, чуть слышно доносился шелест листвы и непривычный, лёгкий скрип стволов, словно кто-то открывал дверь. Сидя в этой небольшой комнатке, в тусклом свете нескольких бра в изголовьях кроватей, включенных вместо основного света для большей атмосферности, мне вдруг начало казаться, что я осталась одна в целом мире. И этот домик – единственное моё пристанище, моя крепость, оберегающая от тёмных сил, которые уже окружили меня. Вон они, скребутся тихо в дверь, вот их призрачные руки едва касаются оконного стекла, а вот слышатся их шаги по крыше. Тихие, крадущиеся, осторожные…

Грохот у входной двери прозвучал для меня в этот момент похлеще любого раската грома и, судя по возмущённому стрекотанию, напугал не только меня. Я застыла на месте, настороженно прислушиваясь и игнорируя голос рассудка, призывающий к спокойствию. Это был не просто стук в дверь, это было похоже, что кто-то навалился всей массой тела, пытаясь снести дверь наподобие тарана. Собрав волю в кулак, я осторожно привстала с кровати, прокравшись к двери.

«Ну же, тут все свои, кто бы не стучал в дверь», напомнила самой себе я, касаясь пальцами холодного ключа, но всё также не решаясь его провернуть. Наконец, сделав глубокий вдох, я распахнула дверь.

– Вы тут новая горничная? – спросил стоящий по ту сторону.

– Я, – немного поколебавшись, созналась я, разглядывая позднего гостя. Пожалуй, для большего эффекта не хватало, чтобы при этом его озарила вспышка молнии, но и без этого он выглядел в полумраке несколько зловеще. Ему было лет пятьдесят, но утомлённый взгляд заставлял засомневаться в правильном определении возраста. Короткие волосы с проседью, недельная небритость и словно немного вытянутая, выцветшая одежда наводили на мысль, что всё это время он скитался по лесу и только сейчас ему удалось наконец-то набрести на людей.