– Успокойся, Красный, – сдерживая улыбку, порекомендовал юноша, – ты становишься бронзовым, а тебе этот цвет не идёт. И вообще, уменьшись. Учитель просил тебя не показываться.

– Не будешь ли любезен подсказать, куда это меня занесло. – оказавшись внутри двухэтажной усадьбы, спросил Вивелин, с любопытством разглядывая более чем скромную обстановку. – Клянусь «Расплатой», столько лет хожу между Нювенгтоном и Хеосфлеймом, но здесь очутился впервые. Знай, что тут есть столь дивное место, непременно каждый раз заходил бы сюда.

Дор поморщился. Упоминание о «Расплате» в таком легкомысленном контексте ему пришлось не по душе. Видимо, у местных истёрлась память об ужасной катастрофе, что упоминание о ней стало чем-то вроде позволительного ругательства.

– Такие места столь редки, – продолжил Вивелин, – что стоит тебе захотеть, и твой дом превратится во дворец. Многие с радостью расстанутся со своим золотом, дабы побывать тут.

– Я привык к уединению, чтобы что-то менять в жизни на старости лет. – моментально сообразив, к чему клонит гость, отказался хозяин, догадавшись, что, похоже, о нём в этом мире ничего не знают или крепко забыли. – Вот помру, пусть тогда мой сын делает что хочет. – он подмигнул вошедшему Горну.

– Ну нет, значит, нет. – не стал настаивать Вивелин, решив вернуться к этому вопросу позже. – Чем я могу отдариться за гостеприимство?

– Новости, мой друг, новости. Это столь редкий в этом краю товар, что даже сравнить не с чем.

Обрадованный, что так дёшево отделается, купец оживился.

– О чём ты желаешь знать, любезный хозяин?

– А давай с самого начала. Мы с сыном хотим знать всю историю с самого первого дня. Я прав? – спросил волшебник, обращаясь к юноше. – Тебе ведь любопытно?

– Конечно, уч… отец. – вовремя поправился Горн, вспомнив наставления Дора. – Очень любопытно.

– Так вы что ж, совсем ничего не знаете? – изумился купец.

– Видишь ли, лорд Вивелин, – намеренно завышая титул гостя, пустился в объяснения хозяин дома, – я попал сюда столь юным, что ничего не мог знать об этом мире. Родители мои умерли задолго до того, как смогли бы мне о нём поведать.

– А сын? Сын твой как же? – всё больше удивляясь, спросил Вивелин.

– Я нашёл его рядом с мёртвой матерью недалеко отсюда. Я не знаю, как они сюда попали.

Всё это было очень странно, но амулет лжи, висевший на шее у младшего лорда, и за который он отвалил баснословную сумму, оставался прохладным. Следовательно, сказанное было правдой.

Меж тем Горн накрыл на стол. Дор достал из шкафа бутыль, приготовленную именно для этого случая – развязать язык пришельцу.

– И теперь Нювенгтон готовится к войне с Хеосфлеймом.

Изрядно захмелевший Вивелин, пользуясь возможностью излить душу, с вниманием слушавшему, старику, жаловался на нелёгкую судьбу несчастного купца, безумные расценки на скелетов-охранников, налоги и на многое другое, а главное, на правителей.

По его авторитетному мнению, следовало снизить поборы с купечества, а ещё лучше и вовсе их избавить от оных, поскольку они и являются главным источником процветания, гномам воли не давать, ибо нечего им, полуросликов вообще не выпускать из загонов, а Этирет заставить работать больше.

– Кретины. – негодующе бушевал он, внушая слушателям простейшие понятия. – Вначале надо этиретов прижать, и только после воевать с Хеосфлеймом, а потом туда, – он махнул рукой в сторону, – туда надо идти. За горы. Общими усилиями. Там богатства. Там много что есть. Всё должно быть наше. Это несправедливо, что этим всё досталось.

На этом он выдохся, и уткнувшись лбом в стол, заснул.

– Ты что-нибудь понял, учитель? – соловея от обилия полученной информации, спросил Горн.