– Но истая наша гордость – это судостроители…– продолжал Мирко. – Что бы ни случалось с Ладогой, сколько раз бы ее ни сжигали – первым всегда строится док!

– Каждый кулик свое болото хвалит, – шепнул Прохор на ухо Надеже. Эти изначально недружные новгородцы были приневолены к совместному времяпрепровождению и, кажется, стали привыкать друг к другу.

– Будет лодка – будет и все остальное! – поддержал кто-то за столом речь Мирко.

– Кроме пашен…Земледелие в вашем краю, кажется, тяжкий труд…– подметил наблюдательный Гуннар.

– Это так. Почвы бедные. Всюду лес. А рек с их заливными долинами мало. Люди выращивают намного меньше, чем могли бы, потому что нет лугов. В нашем краю, чтобы посадить репу и горох сверх привычного, необходимо сперва вырубить лес, выкорчевать пни, только так можно добыть поляну. Мы высаживаем самое необходимое на лужках близ Волхова…Они наше сокровище. Так что у нас не может быть намного больше жителей, чем уже имеется. Если бы не богатства леса и рек, то наши жители голодали бы.

– Реки – ваше сокровище, – согласился Гуннар. И правда, на столе было много рыбных блюд и еды из водоплавающей птицы.

– Но реки же и наше слабое место. Враг бесшумно и незаметно подкрадывается к стенам города…Мы всегда должны быть готовы к налету…– старый Мирко пережил не одно нападение и знал о чем говорит. – В этом городе нельзя жить, думая о далеком будущем. Тут важен сегодняшний день, потому что завтрашний может не настать.

– Ладога прекрасное, но опасное место…– подтвердил Миронег. – Варяги непрестанно обрушиваются на наш город, сжигают его, но он возрождается из пепла.

– Три года назад на Ладогу вновь напали…– сообщил Мирко, поразив новостью тех, кто не знал об этой стороне жизни ладожан. – Более всего жаль бронзолитейную мастерскую…Мастер уцелел. Но ушел из города вместе с семьей.

– Как и многие другие, – подытожил Миронег. Такие разговоры огорчали его: он видел, что люди покидают город, но ничего не мог с этим поделать. Не в его это было власти и силе. Он старался править мудро, но что-то не сложилось с самого начала, словно ужасный рок преследовал его.

– Ладогу могли бы спасти крепкие стены…– предположил кто-то из пиршественников.

– Возможно, общими усилиями мы сможем отстроить их…– согласился старый боярин Мирко. Только он не указал, чьи это будут усилия.

Обычно Дива была любознательна и слушала подобные рассказы с интересом. Но только не сегодня. Сегодня ее голову занимали думы, касающиеся ее самой. И на сей раз ей было не до чужих невзгод. В какой-то момент она устала от пиршества, на котором присутствовала лишь из приличия: ее пригласили вместе с сестрами Миронега, которые сидели возле нее и иногда перешептывались между собой.

– Благодарю за гостеприимство…Восхитительный пир…– Дива поднялась из-за стола. – Но, боюсь, мне требуется отдых…

– Для Ладоги большая честь приветствовать жену князя Рюрика на своей земле, – обходительно ответил Миронег.

Дива побрела в свою избу. Гриди остались на пиру. Проводить княгиню отправились только Прохор и Надежа, вынужденные сопутствовать друг другу.

– Я не наелся, – посетовал Надежа по дороге. – Зачем она так быстро ушла?..

– Ты в путь отправился живот набивать или жену твоего князя охранять? – отозвался Прохор.

В передней на широких лавках, выступающих местом для отдыха и сна, расположились Прохор, Надежа и Перята. Последний гридь не был на пиру – он с утра чувствовал недомогание. Единственное, что принимал его измученный желудок, была вода. Ею Перята и питался весь день, отказавшись от праздничных яств во имя будущего исцеления. Ведь если хворь не пройдет до плавания, то страшно вообразить, что ждет Перяту на корабле. Надежа достал из-под лавки игральную доску. Это было единственное занятие, которое позволяло переносить подобные вечера – то есть вечера, в которые гриди служили неотступными стражами княгини.