Выслушав Беляка, Лоб налил во все стаканы вина и, подав каждому в руки, сказал:

– Давайте лучше выпьем? Нечего порожняк гнать, хотя напрасно ты Беляк обижаешься, я добро помню, и никогда наглеть в отношении вас не буду. Но, ты тоже хоть и свой в доску, выражения выбирай и Беду не замай, если не хочешь внушение получить от Ивана. Серёга без твоей науки проживёт, у него голова варит. И запомни, маслобойщиком я не был и не буду. Мне это не в кайф, это дело сугубо личное каждого зэка. За падло, не считается и тем более, вслух говорить об этом не принято. А я, сегодня, наверное, схожу к Вальке Маханше, она мне биксу выделит. Всё-таки, на подсосе сидел приличное время. Кровь надо погонять.

Они выпили вино, и все трое закурили. Беда подошёл к спящему Юрке и поправил сползший из подголовья бушлат.

– Зачем ему давали вина пить? В детском доме ему влетит за это, если унюхают, – мрачно вымолвил Беда, – ему и так директор грозит колонией каждый день.

Сергей снял со своей головы шапку, блеснул своей лысиной, и засунул шапку между трубами.

– А свечей зря вы зажгли так много, мы бережём эту клетушку. Стараемся бывать здесь незаметными, чтобы нас никто не видал. Раньше на нас Моня часто облаву здесь делал, но увидав, что мы здесь в шашки и шахматы играем, прекратил нас проверять. А сейчас говорят, он вообще работает в другом месте, поэтому и в подвале не показывался целый месяц. Остальные жильцы нас тоже не беспокоят. Правда сюда никто кроме слесарей ЖКО, не ходит. Продукты хранить в подвале нельзя, тепло очень, или украдут. Хлам всякий держат. Я только зашёл сразу, ощутил запах горящих свечей. Некоторые жильцы дома знают, что мы здесь обитаем, но у нас с ними существует негласный договор. Они нас не трогают, и мы им не вредим, а проводим здесь время только зимой, когда замёрзнем, и уже много лет. А вы за один день можете её спалить. И где мы тогда будем досуг проводить?

– Ты что, Беда, на зоне отсидел? – показывая на бритую голову в шутку, спросил Фрол, – или под Юру Лба косишь, он тоже у нас сегодня забритый.

– С пацанами решили постричься. Скоро все подойдут сюда, увидите, – ответил Сергей.

– Беда, ты за хату свою не переживай, я правила жития помню. Сколько ночей пришлось здесь перекантоваться, одному мне и тебе известно, – успокоил Беду Лоб. – Я с Юркой, от Фаи Куркиной притащил стол и табуретки. Она новую мебель на кухню себе завезла. Думаю, ты возражать не будешь, если я первое время остановлюсь здесь.

– Живи, сколько хочешь, мне не жалко. Крыс сейчас нет в подвале. Коты всех передавили. В туалет ходи в другое крыло, где люк встроен на улицу, – посоветовал Беда. – Но, на твоём бы месте, чем по подвалам скитаться я пошёл лучше на завод. Там общежитие есть для хороших специалистов и весело всегда. Мазепу может, помнишь, с длинными руками, к сараям всегда приходил в карты играть?

– Конечно, помню, – ответил Лоб.

– Вот он устроился в судостроительный цех к моему дядьке Ивану, после тюрьмы, – сообщил Беда. – Мазепе общежитие сразу дали, а сейчас у него невеста есть. Жениться после поста будет, так он нашим мужикам говорил.

– Мазепу, я знаю хорошо, ему пять лет накрутили. Он машину шерсти с фабрики ПОШ умыкнул с Осипом вместе. Нужно с ним встретиться перетереть житуху вольную, может, что и понравится мне. А, что ты советуешь, мне это и в милиции скажут, или определят на новый срок. Работать хочешь – не хочешь, а устраиваться надо. Для сосуществования нужны средства, а воровать я не хочу принципиально. Не моё это. Вот бомбить буржуев и барыг, над этим надо будет подумать на досуге.