Он удовлетворённый завалился на диван, но спать ему не дали. В двери раздался настойчивый стук. Иван открыл дверь. Шумно в комнату ввалились Шелехов, вратарь Паша Нырков и левый нападающий Миша Мазанов. Это были ветераны команды, которые играли последний год, и режим они за последнее время часто нарушали. В руках у них было вино, свежие огурцы и пучки с редиской:

– Ты чего так рано на ночлег устроился папаша, – сказал Миша, – на улице ещё светло. Мы специально поздравлять пришли к тебе домой. Знаем, что ты не любишь публичной пышности.

Он открыл дверь и с порога вкатил детскую коляску, в которой лежали все необходимые вещи для новорождённого:

– Это тебе от профсоюза и от команды, – сказал Боря Шелехов, – а сейчас давай стаканы, сына твоего будем обмывать.

Когда они выпили всё вино, Паша Нырков предложил взять ещё вина и всем скопом идти купаться на Волгу. Все безоговорочно поддержали это предложение. По пути нарвали кислых неспелых яблок для закускию.

– Ребята, поехали на речном трамвайчике? – предложил Миша, – сядем на корме и там выпьем. Последний рейс делает он.

Возражать никто не стал и против этого предложения. Взяв в буфете печенье и бутылку крюшона, они расположились на корме, откуда как на ладони просматривалась вся Волга и ночной светившийся огнями Горький. Волга походила на огромную речную – судовую улицу. Несмотря на позднее время, по реке проплывали важные аристократы – современные дизеля: теплоходы, крылатые метеоры, корабли типа река – море и буксиры, тянувшие за собой гружёные баржи. Размеренный ритм навигации заметно ощущался. Чайки вечные альбиноски, летали небольшими стаями, издавая звуки кликушества, как бы говоря, есть хотим. И периодически с соколиной сноровкой камнем кидались на брошенное им футболистами печенье.

По левую сторону на возвышенности раскинул город свои исторические памятники с древним кремлём и знаменитой многоступенчатой уникальной Чкаловской лестницей. Купола Рождественской – Строгановской церкви царственно смотрели, одаряя город своим благолепием. Картина города и ночной Волги была неописуемой.

…Обратно ехали уже без вина. Побросав пустые бутылки, и остатки печенья за борт Миша Мазанов и Паша Нырков решили до берега добраться вплавь, заключив при этом пари на две бутылки вина, кто к берегу приплывёт первым. Боря после выпитого вина, находился в полнейшей абстракции, а Иван разбил руки спорщиков и дал команду на старт.

Они разделись и махнули через борт. До берега проплыть нужно было двести пятьдесят метров. Когда трамвайчик пристал к дебаркадеру. Иван взял одежду пловцов, подхватил тренера и с ним вышли на берег смотреть финиш друзей.

Шелехов сразу уснул, развалившись на прибрежном песке,

а Иван ходил вдоль берега, вглядываясь в полутёмную гладь Волги, и кричал:

– Паша, Миша, плывите сюда мы здесь.

Голос его уже сорвался до хрипоты, но они не появлялись. Прошёл час, как они сошли на берег. Иван забеспокоился. Оставив спящего на песке Бориса, он побежал на спасательную станцию.

Там он встретил знакомого мужчину с их двора Эдика Креслова, который работал там спасателем:

– Эдик выручай? – кричал Иван, – Мазан и Нырок пропали. Уже больше часа прошло, как они с трамвайчика нырнули.

– Боюсь Иван, что поздно, – десять минут назад диспетчер сообщила, что спасатели с того берега подобрали два изуродованных тела, попавших под лопасти дедушки речного флота, парохода Ушинский.

Иван моментально отрезвел от услышанной горькой вести.

– Может это не они? – задал он глупый вопрос, не веря, что страшная трагедия произошла с его друзьями.