– У вас такое необычное имя. Не хотите помочь мне за деньги?

– А у тебя есть средства? – неожиданно съязвила Фила. Ей не в первый раз предлагали деньги за интимные услуги.

– Да как у тебя язык поворачивается? Ты сама только продаешь тут, так почему бы тебе не заработать другим способом. Вон мальчонка есть. Как его содержать хочешь? Ходит весь в обносках. Это же твой сынишка, да? Выглядит миленьким. Только футболка изношенная.

Фила бросила взгляд на сына и к своему разочарованию поняла, что покупатель был прав. Футболка с «тачками» действительно была помятой и даже в некоторых местах грязной.

      Мужчина перешел на крик. Желательно было стоять подальше от него, иначе пришлось бы вдыхать неприятный запах из его рта. Грим слез со стула и направился в кладовую. В нем кипела злость. Маленькие кулачки сжались, сердце было готово превратиться в камень и выпрыгнуть из груди, врезавшись прямо в мужчину, раздробив ему череп. Грим хотел скорее стать взрослым, чтобы драться по-настоящему и защищать мать. Он вытащил из коробки биту, которую мама приобрела на барахолке «на всякий случай». Может случай уже настал? В серых глазках проснулся волчий холод. Для пяти лет Грим был слишком умен и равнодушен.

– Ты купил, что тебе нужно, так что давай, проваливай!

– Сейчас бы мне рот закрывать, шлюха!

Грим часто слышал это слово, направленное в адрес матери. Оно ассоциировалось у него с выстрелом из пистолета. Мужчины, да и женщины всегда будто выплевывали «шлюху» с нотками злости. Грим понимал: слово имеет плохое значение. Но почему его маму часто так называли?

– Выметайся, говорю, иначе вызову полицию.

– И что, они меня выпустят, я снова приду сюда. – Мужчина не переставал размахивать руками и случайно уронил стеклянную вазу.

– Ты мне сейчас заплатишь за это!

– Да что ты мне сделаешь? Раскудахталась, как курица? Испугала. Да я и не таких видал. Полвека прожил, считай. Чтобы меня еще женщина учила. Ваше место на кухне или… в постели.

       Мужчина говорил громко, но в тоже время медленно и бессвязно. Его язык заплетался, это раздражало Филадельфию. Она порядком устала от таких клиентов. Обычно они уходили, как только Фила просила их, но мужчина попался настойчивый.

– Не кричи на мою маму! – как львенок, рыкнул, выходивший из кладовки Грим и показал биту в руке. Мужчина только усмехнулся и зачем-то показал язык.

      Терпение Грима лопнуло, тяжелыми шагами он направился в сторону обидчика мамы и замахнулся битой. Губы сжались до предела, они уже образовали прямую линию. Холодные глаза смотрели прямо на обидчика. А ростом он был чуть выше табурета, на котором часто сидел в магазине.

Увы, мужчина поймал «опасное оружие» и швырнул легким движением мальчика в сторону. Филадельфия ахнула и закрыла лицо руками. Сын упал прямо на осколки разбитой вазы. Он не успел опомниться, как почувствовал неприятные покалывания от свежих ранок.

– Ха, ха! Я-то буду тебя сильнее, щенок! На кого вздумал руку поднимать? Молоко на губах еще не высохло.

– На вонючего идиота, который бьет детей! – Крикнула Фила.

      Обидчик посмотрел в ее сторону, но ничего не увидел. За кассой стало пусто. Он повернулся к мальчику и тут же пожалел об этом. Филадельфия брызнула ему в глаза газовым балончиком.

– Стерва! – взвизгнул мужчина. – Я прибью вас всех!

– Вали отсюда и не показывайся мне. Ты тронул моего мальчика, так что проваливай, иначе в следующий раз вырежу тебе глаза!

      Фила ловким движением взяла у Грима биту и ударила обидчику между ног. Он взвыл от боли и упал на колени. Никогда бы мужчина не подумал, что можно пострадать так физически сильно от женщины. Слезы хотели показаться из его маленьких злых глаз, но он удержал их. Только гримаса боли ярко проявлялась на его лице.