К концу второй рабочей недели стало легче и морально, и физически. Работа в голове постепенно начала раскладываться по полочкам. Понимание что-к-чему прибавило уверенности, и мы вдвоем, наконец, разгребаем тот завал бумаг, с которым Антоновна не могла справиться одна. Я расслабилась и перестала ожидать появления Кирилла, нервно оборачиваться на каждый скрип двери, незнакомые шорохи. Александр часто заходит к нам по рабочим вопросам, и даже Валера два раза явился в бухгалтерию, чтобы уточнить оплаты по закупаемым автозапчастям.

Кирилл своим присутствием нас ни разу не почтил, чему я весьма рада. Мне абсолютно не хочется с ним встречаться, но это неотвратимо и когда-нибудь произойдет, так пусть это случится как можно позже. Вот как мне смотреть ему в глаза после всего того, что я наговорила? До сих пор не могу простить себе, что шесть лет назад, охмелев от выпитого вина, поддалась минутной слабости и рассказала ему о своих чувствах. Я искренне верила в то, что он поймет, что он чувствует тоже, что и я, представляла нас вместе. Это чувство было наивным и беспочвенным, возникшим лишь на моих детских мечтах и фантазиях. Он уехал и больше не давал о себе знать: за все шесть лет от него не было ни единого звонка, ни одного сообщения. Ничего! Я долго переживала постигшее меня разочарование, плакала по ночам в подушку, и… продолжала любить. Когда узнала от тетки, что он женится, то впала в глубокое уныние: жизнь потеряла смысл, время потянулось мучительно медленно, а мир стал скучен и однообразен. Восстанавливалась я долго, мучительно, с рецидивами. Не хочу, чтобы это повторилось вновь, не хочу бередить старые раны. Я уже свыклась с мыслью, что у Кирилла своя семья, и для меня в его сердце нет места. Он никогда меня не любил. И мне не на что надеяться.

Почему же я так боюсь встречи с ним?

Боюсь, но не встречи. И не его, а себя.

Неизбежное произошло спустя две недели, когда забрав со склада накладные я поднималась к себе. Навстречу спускался Кирилл. Он бросил мне лишь сухое «здравствуй», окинул мимолетным взглядом и продолжил свой путь как ни в чём не бывало. У меня же внутри всё похолодело так, словно окунули в жидкий азот. Я не смогла ответить на приветствие, лишь молча кивнула в ответ головой. Хорошо, хоть ничего не стал расспрашивать, вряд ли бы в тот момент я смогла бы ему ответить. Меня словно парализовало, ноги вмиг стали ватными, последние восемь ступенек лестницы преодолела с трудом. Прислонившись к стене, попыталась унять дрожь в коленях и бешеный стук сердца. Про себя вторила как мантру: «все хорошо, ничего особенного не произошло».

Заметила, что за эти годы он возмужал, стал еще более красивым, по-мужски привлекательным. И это очередной удар по дых, который выбил из легких воздух и выбросил все мысли из головы. Нужно срочно взять себя в руки. Если я буду так «плыть» от каждой встречи, то через месяц стану неврастеничкой.

От перенапряжения руки забило мелкой дрожью, хотелось плакать и кричать от обиды на него и на весь мир. Страх быть кем-то замеченной дал мне силы быстрым шагом преодолеть коридор и закрыться в туалете. Несколько глубоких вдохов и напряжение уступило место головной боли. Подняв голову, увидела в зеркале свое искаженное лицо. Это не дело, никто не должен видеть меня такой. Отложила документы, растерла виски, обтерла лицо холодной водой, глубоко выдохнула пару раз. Все, порядок. Только сердце предательски стучало через раз, но этого никто не заметит. В свой кабинет вошла, как ни в чем не бывало, но остаток дня провитала в своих мыслях.