Как-то Балжан привела домой Боту и еще одну учительницу по имени Лейла. Женщины поглазели на Алтынай, и пошли пить чай.
– Ну, как вам она? – спросила Балжан.
– Не знаю, так себе, – отвечала Бота, скосив свои и без того косые глаза на Лейлу.
– Нет, неправда, она очень красивая, – сказала та, словно специально подливая масла в огонь.
– То-то и оно, что красивая, – вздохнула Балжан, – Заманжол целыми днями не отходит от нее.
– И что он делает с ней? – Бота отличалась привычкой задавать глупые вопросы.
– Возится… учит говорить, читать и писать. Научил сидеть, теперь бьется над тем, чтобы она могла стоять и ходить. Хочет купить для нее инвалидную коляску, чтобы прогуливать по городу. Но я денег не дала, так он ходит на станцию – разгружает вагоны.
– А ты не думаешь, что эта краля водит тебя за нос? – предположила Лейла.
Балжан вздохнула.
– По правде говоря, я не знаю, что и думать, – сказала она, – Вроде бы точно ненормальная, но иногда мне кажется, что она дурачит меня.
– А я знаю, как определить, ненормальная она или просто прикидывается, – заявила Лейла.
Балжан взглянула недоверчиво, а Бота отставила пиалу, которую уже поднесла ко рту.
– И как же?
– Очень просто. У ненормальных зрачки не реагируют на боль, не сужаются.
– Правда?
– Конечно! – Лейла скорчила гримасу, мол, как можно не знать о таком общеизвестном факте.
– Что – забыли историю о Камо?
– Камо? – Балжан морщила лоб, пытаясь вспомнить, кто это.
– Ну да, Камо! Это революционер, он прикинулся ненормальным и…
– Да-да! – воскликнула Балжан, – Вспомнила теперь.
– И, что ты предлагаешь? – спросила она затем.
– Мы можем сейчас же проверить эту девушку, и, либо вывести ее на чистую воду, либо избавить тебя от сомнений.
– И как мы это сделаем?
Лейла решительно встала.
– Пошли! – бросила она и направилась к Алтынай. Заинтригованные подруги последовали за ней.
– Сейчас я буду следить за ее зрачками, – сказала Лейла, усаживаясь лицом к лицу Алтынай, отчего та обеспокоено завертела головой, озираясь на женщин, от которых, судя по их глазам, она ничего хорошего не могла ожидать. Лейла бесцеремонно ухватила ее за подбородок и силой повернула лицом к себе.
– Я буду следить за ее зрачками, – повторила она, – А ты, Балжан, ущипни ее.
Балжан исполнила команду, чувствительно ущипнув Алтынай в спину. Та дернулась, но не посмела вскрикнуть.
– Ну, как? Сузились зрачки?
– Нет, вроде не сузились, – неуверенно сказала Лейла, затем добавила, – Нужно сильнее, что ей твой щипок!
– Нужно причинить сильную боль, – согласилась с ней Бота, – Камо, например, вгоняли булавку под ногти.
Балжан озадаченно взглянула на нее. Бота смутилась.
– Ты что! Я не предлагаю с ней проделать то же самое. Просто боль от щипка недостаточна для опыта.
– Да, Бота права, – сказала Лейла, – Нужно, чтобы ей по-настоящему стало больно. Давай, Балжан, тащи иголку. Нет, успокойся, не под ногти – мы же не изверги. Просто незаметно уколешь ее в спину или в попку; ничего ей не сделается – уколы же получала.
И, видя, что та медлит, поторопила:
– Давай – давай! Не то еще Заманжол вернется. Зато точно узнаешь, и нервы будут на месте.
Упоминание о скором возвращении Заманжола возымело действие, и Балжан, подумав: «Да, что там укол в ягодицу, пустяки!», принесла самую маленькую иголку и по команде Лейлы вонзила в мягкое место Алтынай. Та дернулась и вскрикнула.
– Сузились! – торжествовала Лейла, – Зрачки сузились – она нормальная.
– Правда? – не поверила Балжан, – Точно сузились?
– Что – не веришь мне? – вскинулась Лейла и повернулась к Алтынай; та беззвучно плакала. Но ее слезы не тронули бессердечную учительницу.