– Владимир Иванович, – начал Бекхан заготовленную речь, – я не могу принять этот подарок.

– А это не подарок, – возразил Ким, – Это премия. За отлично организованную службу охраны. За сэкономленные средства.

– Я согласен с вами в том, что хорошо выполненная работа должна поощряться. Но квартира… это слишком. Такая премия не адекватна моим усилиям.

– Почему? Стоимость ее не превысит суммы, которую сэкономит фирма за год с такой работой охранных служб. Вы оказали нам неоценимую услугу. И потом…

Владимир Иванович улыбнулся.

– … в ближайшей перспективе руководство фирмы не планирует больше премировать вас. Считайте, что это в некотором смысле аванс.

Затем он перешел на более доверительный тон.

– Прошу вас, Бекхан Кенжеевич, не отказывайтесь от квартиры. Виолетта говорит, что такие люди, такие специалисты, как вы, не должны ютиться в непотребном жилье. И я с ней полностью согласен.

Бекхан с наигранной укоризной взглянул на Виолетту – та пожала плечами, красноречиво расширив при этом глаза, мол, я такого не говорила.

– Живите, не испытывайте никаких неудобств, и тогда и фирма будет чувствовать отдачу от вашего труда.

С этими словами он откинулся на спинку своего кресла, давая понять, что разговор окончен. Но Бекхан медлил, до конца доигрывая свою роль, и тогда Владимир Иванович бросил, шутливо рассердившись:

– Все! Вы свободны. Оба! У меня много дел – я завтра уезжаю в столицу. Привет вашей супруге!

Конечно, Бекхан своей деятельностью сэкономил большие средства, и Владимир Иванович думал о том, сколько будет еще сбережено. Но признателен он был за главное – за то, что Бекхан избавил фирму от ненавистного Рахата Аскерова. За один этот подвиг следовало вознаградить мужественного человека, отважившегося посягнуть на представителя всемогущего Аликеева.

Аскеров достал всех; и не было человека, соприкоснувшегося с ним, и не пожелавшего ему погибели. Встречаются среди нас такие, правда, редко, но встречаются. И, хотя нельзя брать грех на душу, проклиная даже такого подонка, но и вправду, таким лучше не жить среди людей, не отравлять их своим присутствием.

Ким был безмерно благодарен Кадиеву, избавившего от необходимости ежедневно лицезреть ненавистного человека. Владимир Иванович возненавидел Рахата с того момента, когда тот соблазнил Ларису, или, как она утверждала, попросту изнасиловал ее. Он не верил жене, но и не исключал того, что все было именно так – от такого, как Аскеров, всего можно ожидать. Он ненавидел его еще и потому, что ощущал свое бессилие, так как знал, кто стоит за ним.

Владимир Иванович не был трусом, и он был способен разделаться с обидчиком, посягнувшим на честь жены, даже зная, что он – человек Аликеева. Если бы… если бы мог позволить это себе. Он был президентом крупной фирмы и не мог думать только о себе. Он мог поставить себя под удар, но фирма, люди, работающие там… он думал, что станется с ними без него. Да и Виолетта…

Аскеров стал сущим проклятием для него; он изводил одним своим видом, своей сытой и самодовольной физиономией, в которую так чесалась рука врезать, как следует. Своей ехидной улыбочкой, которую так хотелось размазать по жирным губам. И как не быть благодарным человеку, подарившему неизмеримое счастье увидеть, наконец, кислое выражение на месте этой неизменной улыбочки.

Владимир Иванович вволю напотешился над своим незадачливым замом, когда тот после решения Аликеева заменить его Бекханом сдавал дела.

– Что это вы решили покинуть нас? – спросил с ехидцей Владимир Иванович.

– Да… – Аскеров мялся, не зная, что придумать, – Хочу отдохнуть. Да и здоровье пошаливает, нужно подлечиться.