Связаны эти записи или нет, но в августе 1851 года Лёля познакомилась с красивым высоким молодым человеком восточного происхождения, который стал для нее искусным лоцманом в бескрайнем море знаний.

И не только лоцманом, а впередсмотрящим ее жизни, хозяином ее судьбы. Скорее всего речь идет о том, кого она называла «Морией».

Был он настоящим махатмой или просто образованным индийским принцем, в данном случае не суть важно.

Однако загадочный индус вскоре пропал из ее жизни, а Агарди Митрович остался.

И предположительно вплоть до 1858 года она сопровождала его в гастролях по Западной и Восточной Европе.

Но затем в декабре 1858 года (через 9 лет после «высылки» Елена Петровна оставляет Митровича и возвращается в Россию где вновь встречается со своей семьей и одновременно встречается и со своим законным мужем.

И тут как свидетельствуют современники Е.Блаватская всегда была неблагодарной по отношению к нему.

Хотя Н.В. Блаватский, как свидетельствуют факты, сочувствовал, сострадал и помогал ей больше других.

Она просто не любила его. Более того, с ней происходило нечто необъяснимое и безобразное, когда она встречалась с мужем.

Особенно ее раздражали его голос и огромные в медной оправе очки.

Она вела себя с ним как полоумная: грозила и стращала, а зачем – не знала сама.

В итоге многие в Тифлисе «считали ее сумасшедшей», и она это знала.

Лёлины родственники искренне жалели Н.Блаватского и от души радовались, когда Елена Петровна переехала к нему на новую квартиру.

Недоумевая и сомневаясь, он носился с ней, как с писаной торбой.

Но за ласку, добродушие и долготерпение она отплатила ему совсем не той монетой, что все ожидали.

В 1861 году в салоне князя Барятинского на свою беду она повстречала барона Николая Мейендорфа.

Эстляндский барон, всесторонне образованный, увлеченный спиритизмом, пришел в восхищение от Блаватской.

Она показалась ему обворожительной и бесподобной; с первой встречи будто невидимая ниточка протянулась между ними и их соединила. Красавец барон, гроза женщин, увлекся Блаватской, что очень удивило окружающих, которые считали, что молодой человек либо что-то в ней не разглядел, либо его неожиданно вспыхнувшая страсть была заранее приготовленным и отлично разыгранным фарсом.

Правды так никто и не узнал. Роман между ними развивался бурно и стремительно.

Хотя, – и это нас уже не удивляет, – барон был женатым человеком, а его супруга принадлежала к русской аристократии.

Елена Петровна многое прощала барону Мейендорфу и покорно соглашалась с тем, что никогда не приняла бы в других мужчинах.

Она полюбила его, и этим все сказано. Ее любовь походила на временное умопомешательство. Лёля была проникнута чувством, что ее любовь взаимная, что барон влюблен так же страстно, не меньше, чем она в него.

И тут в Тифлисе совершенно некстати появился с гастролями Агарди Митрович, ее закадычный друг и давняя любовь.

Приезд Митровича нарушил устойчивость и соразмерность любовного треугольника, появилась другая геометрическая фигура – квадрат!!!

Будучи пожилым человеком (в 1861 г. ему было около 60 лет), он продолжал ее обожать и считал своей сбежавшей женой.

В довершение этой картины маслом Блаватская с ужасом обнаружила, что беременна.

Но вот тут барон Мейендорф решительно отказался от будущего отцовства.

Потрясенный Никифор Васильевич Блаватский постарался сохранить лицо и назначил Елене Петровне ежемесячное содержание в 100 рублей.

Агарди Митрович наблюдал за развитием событий со стороны, не зная, как и чем ей помочь.

На общем семейном совете решено было отправить Елену Блаватскую в дальний гарнизон, в Мингрелию; там она должна была донашивать ребенка и родить.