Надо сказать, что те детские «игры» с оружием далеко не всегда заканчивались добром. Несколько могильнянских хлопцев, разбирая гранаты, погибли от их взрывов либо получили ранения разной тяжести. Пострадал от таких небезопасных «игр» и мой младший брат Толя. К счастью, взрывное устройство, которое он со своими друзьями решил разобрать, было малой мощности. Благодаря этому от взрыва у Толи были только немного повреждены два пальца и опалена кожа на правой руке.

Самым убедительным и страшным напоминанием, что освобождение – это еще не конец войны были «похоронные», которые в тот год бесконечным потоком шли с фронта. Особенно большие потери понесла семья Борисова Михаила. За несколько недель наступления Красной Армии на территории Польши она уменьшилась на трех человек. Бедные Михаил с Анною аж почернели от горя, оплакивая своих любимых старших сыновей. Я видел это своими глазами, поскольку дружил с их младшим сыном Алешей. Причитания и надрывный плач по погибшим на фронте сынам и отцам, братьям и мужьям можно было услышать в тот год и во многих других могильнянских избах.

Чрезвычайно тяжелой, какой она может быть только во время войны, была жизнь селян, что остались дома. Практически все, кто только был способен трудиться, были обязаны ежедневно работать на колхозных полях и сенокосах. Поскольку здоровых мужиков в деревне практически не осталось, основная трудовая тяжесть легла на узкие худые плечи женщин и подростков. Хотя, к примеру, Лене было всего только пятнадцать лет, когда за ним закрепили пару колхозных коней, и он обязан был день ото дня на них пахать, бороновать, возить навоз на поля и т. д.

Отдыхать колхозникам доводилось только в воскресенье, да в большие советские праздники. Однако и в эти дни селянам было не до отдыха… Чтобы не помереть с голода, им нужно было еще работать на своих приусадебных участках, которые тогда являлись фактически единственным источником продуктов питания для белорусских крестьян, ибо все что выращивалось ими на колхозных полях, шло на удовлетворение потребностей действующей армии. Положение существенно усложнялось тем, что в колхозе не хватало лошадей. В результате людям нередко приходилось брать на себя выполнение работ, какие обычно возлагаются на коней.

По сегодняшний день в моей памяти порою всплывает еще более страшная Репинских «Бурлаков на Волге» жизненная картина тех ужасных времен: несколько женщин, что есть мочи, тянут за собой плуг, а еще одна из них идет за плугом, напряженно удерживая его обеими руками за ручки. Туловища их наклонены вперед, руки держат перед грудью лямки, к которым привязан плуг, лица от перенапряжения покраснелые, по ним ручейками стекает пот, дыхание сильное и прерывистое. Женщины медленно переступают, упираясь ногами в грунт. Изредка слышатся короткие отрывистые голоса. Работницы как будто не говорят, а выстреливают слова в воздух. Ветер мотает во все стороны волосы, на что женщины не обращают никакого внимания. Им теперь не до этого. Они пашут землю, чтобы после на ней вырастить урожай, который поможет избавить их детей от голодной смерти. Время от времени женщины останавливаются на несколько минут, чтобы перевести дух, а после снова начинают тянуть плуг.

Чтобы справиться со всеми хозяйственными работами на своих приусадебных участках, матери привлекали своих детей. Не была исключением в данном отношении и наша семья. При этом никто из нас, детей, не уклонялся от работы. Каждое трудовое задание, которое давала нам мама, не подлежало никакому обсуждению. И я убежден: только благодаря этому наша семья смогла тогда выжить.