Как корабль назовёшь, так он и поплывёт. Если бы индейцы Майя знали эту прописную истину (но какие у них в горах корабли), то наверняка назвали бы себя или Апреля, или Июня. Хотя, кто знает, может быть именно из-за их нелёгкой доли назвали месяц маем, в котором по народному поверью, лучше не начинать никаких серьёзных дел, иначе всю жизнь будешь маяться.

Это сейчас мы с неописуемым восторгом говорим о том загадочном народе, своими открытиями, научными достижениями и прочими талантами показавшем остальному человечеству путь в современную цивилизацию. Нам сейчас об этом рассуждать легко, а чего стоило это майям? Представить трудно. Но мы постараемся. Закроем глаза, сделаем несколько расслабляющих заговоров и пассов, и где-то между нашим умом и прикрытыми веками начнут появляться картинки из далёкого прошлого…

Смуглые жилистые люди, поминутно протирая миндалевидные карие глаза от попадающих в них каменных осколков и искр, высекаемых незамысловатыми орудиями производства, годами выверенными движениями отделяют от горных массивов неподъёмные каменные блоки. Другие такие же люди с неимоверным напряжением сил тащат их в гору, от чего их миндалевидные глаза становятся круглыми и выпуклыми. Там, на вершине, их более искусные соплеменники, так же не щадя живота своего, складывают из обтёсанных каменных глыб высокие усечённые пирамиды и другие инженерные сооружения непонятного нам предназначения. Не успевает засохнуть раствор, состав которого не разгадан до сих пор, как ещё более искусные, но уже менее жилистые и смуглые граждане с выраженным чувством прекрасного, начинают высекать на возведённых стенах неимоверные по красоте и глубокие по смыслу барельефы и символы. И так изо дня в день, из года в год, из столетия в столетие маялся индейский люд. Ни выходных тебе, ни праздников, а только одна надежда на светлое будущее, которое должно упасть на него с неба, куда бессменно смотрели искуснейшие и умнейшие майские индивидуумы, взгромоздившись на самые вершины самых высоких пирамид. Они так долго смотрели в бескрайние космические просторы, так увлеклись этим процессом, что совершенно забыли о том, что существует строго противоположное направление.

А там внизу, как и положено, всё больше проявлялись низменные инстинкты. Народ, с одной стороны, почувствовав бесконтрольность, а с другой – устав от ожиданий и физических мук, стал сам искать светлое будущее, полное неземных удовольствий. Всё большее распространение получали «трубки мира». Сначала в них курили табак, но постепенно, ввиду дороговизны оного, стали добавлять травку. В результате все курящие получили возможность на мгновение ощутить обещанное счастье. Некурящим же было обидно за непричастность к процессу и они решили табачок нюхать и жевать. Однако кроме чиха и неприятного привкуса во рту ничего не ощущали. Счастье оставалось таким же далёким и непостижимым. Но они, закалённые в многовековой маяте, были бы не они, если бы остановились на полпути и не извлекли из какого-то совершенно не белого растения снежно-белый порошок, который и нюхать можно было, не рискуя изойти соплями, и даже лизать. Самое же главное, что в результате счастье оказывалось значительно ближе и ощутимей.

Наступил день, когда и наверху устали держать головы задранными в небесную высь в надежде на что-то лучшее и обратили свои искуснейшие и умнейшие взоры вниз. А там, о чудо! Всеобщее веселье и пофигизм, отчего они, как когда-то нижние, почувствовали такую усталость и безнадёгу, от которых даже не спасала только им доступная жидкость, выжатая особым способом из кактусов.