– Ты посмотри-ка на него! – захохотал Кузьма. – Герой-любовник прям!

Микулай, побитый братом, был недоволен не столько полученным уроном, сколько тем, что приведенные им же дамы попали под амурные чары Санёчка. Педовские девочки жаждали плохих мальчиков, а Кольцов в этом рейтинге был повыше Гуська-младшего. Он же только откинулся, а в Белосветске сей факт считался весомым аргументом во многих вопросах. И не важно, за что ты чалился, главное, чтоб не по сто тридцать первой, ну и не опущен там был, тогда все – считай, человек, достойный внимания в определенных кругах. Потому Микулай и помалкивал, ибо знал, что на старших лучше не ерепениться, можно снова выхватить, а оно ему надо? Бабы, что ль, все закончились? Нет, конечно!

Санёчек, словно царь, восседал на лавке, наминая упругие части молодых и горячих тел своих наложниц. Не скрывал! На показ! Мол, хочу и могу. Но как-то все это слишком просто! Конечно, вышедшему арестанту скинуть накопившийся балласт мужского семени плевать с кем, но тут такая кровь с молоком. Кто ж не желает отведать задорных девиц? Все подтянутое и игривое. Ух! А может, и двоих сразу. Поставив галочку в графе «тройничок», позиция в рейтинге альфа-самцов возвышается до небес, ибо счастье сие случается крайне редко, чудо прям какое-то. Многие пали в боях за познание любви от двух сладостных дев, а тут Санёчку сами в руки заплыли эти русалки, ничего не делал-то толком, языком лишь чесал по их прелестным ушкам. Но легкие пути были не для него. Он, будто американский рейнджер, по жизни создавал себе трудности, чтобы их героически преодолеть, потому сегодня он намеревался завалить в горизонтальное положение строптивую хозяйку, чтобы братишку сделать беднее на блок сигарет, отчего подливал Виктории до краев на каждый придуманный им тост.

– Так, встали, – неожиданно гаркнул Кольцов девицам, прижавшимся к нему, как к родному, – и пошли!

– Куда-а-а-а-а? Александр, ты чего? – в голос кудахтали студенточки.

– Пошли-пошли! Маститому вору – маститых дам! – он подсел к Виктории, предварительно хлопнув молодухам ладонью по задницам.

– Ты ларек на пиво высадил, маститый вор! – осуждающим тоном сообщила хозяйка дома.

– Зато как дерзко было! Да, Кузьма?

– Ды-ы-ы! – сверкнув своими золотыми зубами, он наполнил всем чаши.

– Кто ж руку меняет? – решил поумничать Микулай. – Раз Санёчек начал, то ему и продолжать.

– А ты, щегол, не умничай! – осадил его старший брат.

– Кузь, а тебя че не посадили? – поинтересовалась Виктория.

– Любопытной Варваре на базаре нос оторвали! – ответил за друга Санёчек и приобнял даму.

– Руки убрал!

Кольцов ощутил острие ножа у своего живота, а судя по наливающимся кровью глазам, ни разу девушка не блефовала.

– Какая! – улыбнулся он и вскинул демонстративно руки вверх, – все, сдаюсь-сдаюсь! – но отсаживаться не стал, сдаваться не в его правилах.

Амбиции Санёчка по жизни были грандиозными, частенько он представлял себя на яхте в океане, чтоб вода такая голубая-голубая, а девки – голые-голые, но реализация его планов хромала, все авантюры загонялись в такую задницу, куда и свет-то с трудом доходил. А мог бы студенточек парить! Кто его за язык тянул? Рисануться решил перед кентами, а теперь жопу рви! Зато Микулай оживился падали, словно заправский шакал, набросившийся на оставленных львом ланей.

– Ну и черт с ним! – подумал Кольцов, когда Гуськи отправились в баню со студенточками, – тут вон какая краля! – и продолжил вкручивать свой детородный орган в уши Виктории.

Спустя несколько сот грамм уже и разговоры шли другие. По душам. О любви. Нашлись и ключи от закрытых врат. После длительных переговоров на самом высоком уровне Санёчек все же выиграл блок «парлика».