И смысл вдруг передо мной раскрылся.
– Звучали нити, мир ветвился быть,
Грядущее вползало тьмой под ноги,
И я смогла бы всё это вместить —
В единый контур собственной дороги,
Но Время разделяет и Вершит,
И множатся стигматы Мирозданья,
А я стою над пропастью Вершин,
И до, и после, и в момент Созданья.
Глаза мои почти-что Свет Причин,
И потому в них вечно плачет Осень,
И потому мы с Осенью молчим,
Когда о чём-то мирозданье просим.
И Море Звёзд – колышется в дали,
Меж мной и всем, что должно и вершиться,
Но я касаюсь Крыльями Земли, —
И больше Сердцу незачем здесь биться…
Ты была…
Мир дрожал в отраженье, было лето для многих,
Ты была – босоногой, в сердце – радость и тишь,
Ты смотрела сквозь эры, пыль ложилась под ноги,
– Мир разбился на пазлы, пред тобою – малыш…
Ты стояла, как столб, над безумным круженьем,
Свет нездешний – лучом, подпирал Небосвод,
Бытие всех частиц, обретало – движенье
И сливалось в сердечке Свободой Свобод…
Ты смотрела на то, что незримо обычным,
Ты смеялась над тем, что другим не вместить,
Мир дрожал в отраженье, всё меняло обличья,
Ты сияла всё ярче, словно – вечная нить!
Ты была – невесома, но при этом открыта,
Сердце билось в тебе, как опара миров…
Было лето для многих, ты была в нём разбита,
Ты не слышала больше – ни звуков, ни Слов…
Смерть явилась не сразу, но в верное «время»,
(К слову времени, ближе подходит момент),
Смерть коснулась, и Символу Истины внемля
Ты в себя вобрала, пламенной квинтесент.
Полыхали обрывки судьбы в «красном море»,
Сыпал снег – открывая тебе звёздный путь,
Было лето для многих, боль, трагедия, горе…
Ты звучала Собой, вновь входя в свою Суть.
Ты сливалась с Началом, с Истоком Творенья,
Люди видели это, так, как видят рассвет, —
Ты – Воскресла, рождая в них страх измененья,
Ибо в их восприятьи, подобного – нет…
Было много избравших на утро забвенье,
Вместо света внутри, люди выбрали прах,
Ты пришла в это мир, переломным явленьем,
Но с Печатью Молчанья, в небесных глазах…
Искра Абсолюта
Поднимаешь землю – прах многовековой,
А она в руках, как скопище мирозданья,
Полная луна – знаменьем над головой,
Угольками горят безмолвные оправданья.
Ты шагаешь в пропасть, листья, сырой туман,
За тобой позёмкой стелется безмятежность,
Ты так долго оберегала в себе дома,
Что они обрели светоносную белоснежность.
У тебя по ночам рождается в сердце Храм,
У него глаза – небесный, безбрежный омут,
Ты танцуешь, и кажется, будто бы нету ран,
Будто злу не подступится во век к такому…
Ты встречаешь рассвет умываясь росою слёз,
В голове пустота, а на деле – огарок живого,
Этот год, кроме боли, опять ни чего не принёс,
И из краха внутри не выходит вербальной основы.
Под ногами зола, под золою шипы утрат,
Ты идёшь над землёю, не чувствуя, и не зная,
Поднимаешь прах, раздаёшь его плоть ветрам,
Ни чего в свой Храм из смертного не впуская…
На тебя не смотрят, обходят, смеются в след,
Для земных твой свет – угроза и разрушенье,
У тебя теперь так много иных во сне, —
Твой Великий Храм – замена опустошенью,
Ты воздвигла его из Истины, в полной Тьме,
Не земным наполнив своды его – уютом,
Людям невдомёк, что в поле твоём – не Смерть,
А Искра Новорождённого Абсолюта…
Обречённость
Будто отжило пламя, но сердце стучит по наитью
И маячит фантомом в пыли вековой – моя смерть,
Только сеятель слёз и приходит за сотканной нитью,
Чтобы самое ценное – взмыло в небесную твердь…
Ночь качнётся и с неба сорвутся незримые перья,
Звёздной крошкой покроют мою ледяную ладонь,
В моей Ангельской Сути рождаются блики забвенья,
– И зовёт Пустота, раскрывая свой Вечный Огонь…
Мне б с ладони кормить бытие, но природа – иная,
И по свету шагать бы, да смертность сковала кристалл,