«Отец сделал так много, а что сделал я? И что теперь делать?» – мысли проносились, но не находили ответа.

Обоз остановился и Ярослав, поблагодарив старого извозчика, проследовал на ближайший базар. Несмотря на ранний час, там было людно и шумно. Восточные торговцы всеми силами зазывали прохожих покупать и шумно торговались. Это было для них делом чести испокон веков. Ярослав тоже был не промах и всегда выбивал выгодную цену, но в этот раз ему хотелось просто купить и уйти. Престарелого торговца однако ж возмутило принять плату без торга, хотя Ярослав молча протянул за его товары в три раза больше, чем оно того стоило, ожидая, когда тот ему соберет все в тюк:

– Почему не торгуешься? – Не сдерживая раздражения, с характерным акцентом, произнес продавец по имени Азиз.

– Солнце сегодня не с той стороны встало! Не благосклонно для торга! – ответил Ярослав.

– Солнце всегда встает одинаково! Не принято у нас так! Не торгуешься, значит не уважаешь! – огорченно произнес Азиз.

– Будет тебе, почтенный! Возьми деньги и отдай, что требуется. Тут много. На том и разойдемся!

– Нет! – возмущенно сказал Азиз, – За эти деньги потребуй хотя бы… это блюдо! – тут же сменил гнев на милость и услужливость. – Жене отвезешь! Рада будет тебе в нем фрукт носить! Или вот – масло из оливы! Как слеза! Бери!

– На кой оно мне, старец?! Нету у меня жены! Глаголют же! И настроя нету!

– Такой мужик и без бабы? Ай, не поверю! Ну хоть орехов с сухарями? Или вот – свежайший рахат-лукум! Даже у султана вчерашний уже…

– Хорошо! Орехи и сухари, и вот этот бурдюк с водой.

– Вот! Другое дело! – обрадовался Азиз, – Кофе еще тебе положу и турку на память!

– Да не пью я это!

– Бери, тебе говорят! – снова рассердился Азиз.

– Шут с тобой, клади это отдельно! – отмахнулся Ярослав.

Азиз собрал два тюка и отдал Ярославу.

– Приходи еще! Я еще кинжалы завтра принесу на продажу!

– Благодарю…

– Аллах с тобой!

Ярослав собрал тюки и побрел к пирсам.

«Утомил, паразит, со своим навязчивым гостеприимством!» – подумал Ярослав. Но не успел отойти и на сотню шагов, как налетели босяки и детвора, требующие подачки. Отдал пару копеек и одну из двух пресных лепешек, чтобы отстали, ибо не давали пройти. Украдкой пронаблюдав, как они бегут к этому же торговцу, очевидно обратно сбывая полученное.

«Эх! И почему я уже даже не удивляюсь сему?! Пес с ними! Прочь отсюда!» – пронеслось в голове, и Ярослав направился к пирсам.

В порту разгружалось несколько судов, и несколько готовилось к отплытию, включая военный парусник «Спесивый». Царили суета и шум.

«Как корабль назовете, таков путь он и пройдет! Надеюсь, не брыкается и не скинет с борта!» – мысленно усмехнулся Ярослав, пробираясь к своему кораблю.

Отвлекшись на кричащего носильщика, он внезапно наткнулся на какую-то нищенку в парандже, которая носила корзины от борта недавно причалившего судна. Та уронила корзину, из которой рассыпались овощи. Она сразу же начала что-то громко кричать противным голосом на своем языке. По тону было ясно – проклинает до пятого колена.

Ярослав поставил тюки и стал собирать все обратно в корзину.

На минуту портовый шум стих и даже сама крикливая женщина притихла от удивления, перестав сыпать проклятиями.

Казалось бы, что тут такого? Оплошность нужно исправить, ты же мужчина, да еще и офицер! Но это было не просто необычно, это было неслыханно. Чтобы русский офицер стал марать руки?! Не в жизнь!

Как ни крути, во время войны отношение к местным далеко не такое, как описывают в сказках и летописях. Оно избирательно, высокомерно или пренебрежительно. Большинству солдат и моряков был чужд и быт, и порядки османского общества, и, уж тем более, традиции народа. От неуважения к культуре росло и неуважение к людям.