– Это моя одноклассница, папа, Женя Охотникова, – пояснил Виталька.

– То-то я смотрю… – протянул Беккер-старший. Но, думаю, он вряд ли мог узнать меня и вряд ли вообще мог помнить. Во время нашей с Виталькой юношеской дружбы я всего несколько раз бывала у него дома, и если и заставала вечно занятого Валерия Павловича, то всего только на минуту. Он, помнится, все время поглядывал на часы и куда-то спешил, а здороваясь, смотрел всегда мимо меня. Я просто не вызывала у него интереса. Не то что теперь… Валерий Павлович вдруг стал похож на кота, разомлевшего от пригревающих лучей солнца, когда улыбнулся и осторожно коснулся губами моей руки.

– Идем, – сказал Виталька, заметно недовольный отцовским поведением, и пропустил меня вперед.

Мы углублялись в сад, и он все больше удивлял, восхищал и очаровывал. Удивлял разнообразием цветов и дизайном клумб. Кто-то очень постарался, устроив все здесь с необыкновенной любовью и безупречным вкусом.

– Твоя мама просто умница! – восхищенно заметила я. – Как она со всем этим справляется?

– Ей садовник помогает, – ответил Виталька.

Сзади послышалось пыхтение. Оглянувшись, я увидела Валерия Павловича, пытающегося нас догнать. Он обнимал несколько бутылочек с кетчупом, и казалось, они вот-вот попадают из его рук.

– Давай-ка их мне, – предложил отцу свою помощь Виталька.

Тот сразу с радостью освободился от ноши, подошел ко мне, заняв место сына, и принялся меня обхаживать, неся абсолютную чепуху.

Мы миновали ряд довольно высоких цветущих кустарников, и в нескольких метрах за ними я увидела некое подобие шатра. Посреди небольшой заасфальтированной площадки стоял стол, заслоненный от солнца куполообразным навесом.

Присутствующие сразу же с интересом обратились в нашу сторону. Вопреки моим ожиданиям, гостей было немного, что мне понравилось. В одной из женщин я сразу узнала сестру Виталия, а во второй – мать. Они тоже, казалось, узнали во мне знакомого человека, но не решались назвать по имени, поскольку, наверное, боялись понадеяться на свою память.

– Прошу любить и жаловать, – безапелляционно заявил Виталька, – Евгения.

– Очень приятно, – в один голос заявили женщины и наградили меня дружески мягкими взглядами.

– Я вас помню! – после небольшой паузы заявила мать Беккера.

– И я, – добавила сестра, – вы с Витасом вместе учились? Я угадала?

Сестра была на пять лет старше Витальки, поэтому, когда мы только начали осмысленно с ним дружить, она уже заканчивала школу и вскоре вообще покинула родительскую обитель, отправившись покорять один из столичных вузов. Помню, впервые увидев меня рядом с братом, она окрестила нас женихом и невестой, заставив меня изрядно покраснеть. Я тогда ответила ей что-то резкое. Наверное, именно поэтому она меня и запомнила.

– Муж моей сестры Виктории Саша, – стал мне представлять присутствующих Беккер. – А это моя тетя Лена и ее супруг Михаил.

Последние из представленных – их я никогда раньше не видела – как-то неестественно улыбнулись и сели за стол.

– Всех прошу к нашему шалашу! – громко заявил Беккер-старший, и те, кто еще стоял, расположились на белых пластмассовых стульях, окружавших стол.

В центре стола дымилась огромная фарфоровая чаша, наполненная кусочками шашлыка с аппетитными румяными корочками. Все остальное являлось дополнением к этому яству: разнообразные салаты, закуски, соусы и прочее. С удовольствием я отметила стоящее в специальном ведерке вино. Оно по самое горлышко было засыпано кусочками льда. Хотя и говорят, что вино употребляют лишь в слегка охлажденном виде, сейчас мысль о холодной влаге меня обрадовала, так как было все еще очень душно, несмотря на уже закатившееся за холм солнце.