Охранник, скорее, удивился, чем огорчился, списав всё на девичью рассеянность. Хотя прежде Евдокимова не была ни торопливой, ни рассеянной. На работу она приходила заранее, ему, Илье, всегда приветливо улыбалась и даже время от времени интересовалась здоровьем его родителей, чем трогала Варнаву до глубины души. А тут даже не взглянула в его сторону. Скорее всего, сказалось послеотпускное настроение. Ведь сегодня Евдокимова вышла из отпуска первый день.

И тут Илья вспомнил, что в руках Вера несла что-то плоское и довольно большое. «Что бы это могло быть, – думал он, – похоже на завёрнутую картину. Может быть, это подарок шефу? Или привезла что-то из отпуска для украшения офиса», – мысленно гадал парень. У него не было полномочий останавливать сотрудников и расспрашивать их о том, что они несут с собой. Таково распоряжение шефа Андрея Ивановича Данилова. А начальству, как говорится, видней. Через минуту Варнава уже выбросил из головы Веру вместе с несвойственным девушке поведением.

Евдокимова в это время уже была в бухгалтерии. Раскрасневшаяся от быстрой ходьбы и от так и не покинувшего её волнения, Вера отшучивалась от обступивших её сотрудников. Со всех сторон звучало:

– Верочка, как съездила?

– Вера Матвеевна, каким было море? Вы купались? На экскурсию ездили?

– Отель сколько звёзд?

Исподволь прозвучало и то, что больше всего интересовало коллег:

– Шеф сделал вам предложение?

Вера поджала губы.

– Вы уж, голубушка, извините нас за любопытство, – пробасила самая старшая из «девочек» пятидесятивосьмилетняя Марина Аркадьевна, – мы за вас все так переживаем.

– Ну и напрасно, – постаралась отозваться как можно беззаботнее Вера. Она вовсе не собиралась допускать в святая святых любопытных сослуживиц, хотя и допускала, что они искренне переживают за неё и своего обожаемого шефа.

– Андрей Иванович что-то не выглядит весёлым, – робко заметила двадцатипятилетняя Алёна Игнатова, тайно влюблённая в Данилова.

– Что да, то да, – подхватила ещё одна сотрудница, сорокалетняя Ирина Матвеевна Елизарова.

– А что, он уже заходил сюда? – небрежно спросила Вера.

– А как же! – всплеснула холеными полными руками Марина Аркадьевна.

– Спрашивал о вас, – многозначительно заметила Ирина Матвеевна.

– Я задержалась в парке, – ответила Вера.

– В парке? – удивлённо в один голос выдохнули все три «девочки».

– Да, я на работу хожу через парк. Вот и…

– Да, погода сегодня и впрямь прекрасная, – не дала ей договорить Марина Аркадьевна.

– Дело не в погоде, – поморщилась Вера, страшно не любившая, чтобы её перебивали. Исключения не делалось и старшим по возрасту.

– А в чём? – пискнула Алёна, чем сразу же сняла возникшее было напряжение.

– Там художники кучкуются, – неожиданно для всех «девочек» словоохотливо пояснила Вера. – И вы не поверите, оказывается, даже в таких местах можно присмотреть вполне приличную картину.

– И вы присмотрели? – живо заинтересовалась не лишённая чувства прекрасного Ирина Матвеевна.

– Да, – кивнула Вера. Она знала, что Елизарова не пропускает ни одной художественной выставки, и у неё появилось острое желание узнать мнение Ирины Матвеевны о подаренном ей Эдуардом полотне. Она не стала сдерживать своей потребности и освободила картину от бумаги.

– Какая прелесть! – восторженно воскликнула Алёна.

– Очень даже неплохо, – согласилась надевшая очки и приглядывавшаяся к картине Уфимцева.

– А что скажете вы, Ирина Матвеевна, – Вера повернула голову в сторону Елизаровой.

– Верочка, – проговорила та взвешенно, – меня всё-таки нельзя считать специалистом по живописи, я всего лишь любитель, но мне картина нравится. И лично я считаю, что художник, несомненно, талантливый человек. Может быть, ему не хватает в некоторой степени трудолюбия.