– Она вздохнула и, проглотив комок застывших слез, продолжила. – Как видно правду говорят, что на чужом несчастье, счастья не построишь. После того как справили мне сорок лет и возможность материнства растаяла окончательно, стала я замечать, что Боря мой домой не торопится и часто пропадает по выходным. Мы ведь женщины всегда чувствуем измену, только не хотим себе в этом признаться. Так и я чувствовала, но чего-то ждала. – В словах Людмилы Григорьевны чувствовалось одиночество ее жизни, ее тоска по не родившимся детям и по не состоявшейся радости материнства.

Отлучки и задержки мужа Людмилы Григорьевны стали всё чаще, и в один из дней он сказал ей, что уходит к другой, которая уже ждёт от него ребенка.

– Я уже давно понимала, что у него есть кто-то на стороне, и морально была готова к этому. Но весть о ребенке меня сразила: как будто мою жизнь забрали. – Продолжала Людмила Григорьевна. – После того, как Боря ушел и женился на другой, и я уже по немного стала приходить в себя, ко мне работу пришла Люся. Честно говоря я её бы и не узнала: она сильно постарела, подурнела и выглядела больной. Я ожидала ехидных подколок с её стороны по поводу моего одиночества, но я ошибалась.

Оказалось, что Люся, как она объяснила, пришла перед смертью покаяться. Она и не собиралась замуж за Борю, потому что знала, что он бесплоден. Когда Боре было 14 лет, то он заболел свинкой, а так как Люся свинкой переболела раньше и заразила его, то она пришла проведать своего больного друга, но не хотела встречаться с его матерью. На её счастье, входная дверь была открыта, и Люся уже хотела тихонько проскользнуть в Борину комнату, когда случайно услышала тихий разговор между его матерью и участковым врачом. Ей стало интересно, о чем они секретничают: так она узнала, что Боря никогда не сможет стать отцом. Мать попросила врача не говорить об этом никому, потому что «это может убить её мальчика».

– Поэтому я тебе его и уступила без боя. Так, держала при себе на всякий случай. – Продолжала Люся. – А когда он к тебе переметнулся, то я подумала, что может и к лучшему. Но всё же не удержалась и пожелала тебе семейного счастья и детишек побольше. Я ведь знала, что их у вас не будет.

– Но Боря говорил, что ты от него делала аборт, – пораженная рассказом произнесла Людмила Григорьевна.

– Он тебе и это сказал, – вздохнула и покачала головой Люся. – Да, был грех делала, но кто сказал, что от него. Этот аборт мне всю жизнь сломал, – печально произнесла Люся. – После него стала я бесплодная. Так что и у меня тоже нет детей. Бог видать наказал меня за всё. Почки у меня отказывают, говорят, что немного мне осталось. Вот хожу всем долги отдаю: каюсь. Осталось только Борьке всё рассказать, как ему его молодая жена рога наставила.

– Не говори ему, Люся, у них ребенок родился, – попросила её Людмила Григорьевна. – А так ребенок без отца останется, так какой никакой, а всё-таки отец, тем более, что он не знает о том, что он бесплоден. – Людмиле Григорьевне удалось уговорить Люсю, которая была поражена её благородством по отношению к бросившему мужу.

– Самое интересное, что я всю жизнь просила Борю взять ребеночка из детдома, а он не соглашался, потому что хотел своего. В конце концов воспитывает не своего кровного, как он хотел. – Людмила Григорьевна усмехнулась. – Я ему никогда не изменяла, хотя возможности честно говоря были. Может быть забеременела и родила бы от кого-нибудь, он бы и не знал, подумал, что его. Мне даже одна гинеколог об этом прямым текстом сказала. Но я была уверена в своем муже во всем и предана ему.