«Для того чтобы быть приятным членом общества, нужно обладать крепким здоровьем, ровным веселым характером, помогающим легко переносить многочисленные и разнообразные неудобства деревенской жизни».

«В общественной жизни ровное и всегда дружелюбное расположение может считаться светской добродетелью, заменяющей нередко красоту, таланты и даже ум. Что может быть несноснее гостя меланхолического, своенравного, причудливого! Это живая пытка для бедных хозяев, которые не будут знать, чем угодить ему и чем развеселить его. Крайне тяжелы также сосредоточенные молодые люди, предающиеся одной любимой идее и считающие, что все другое недостойно их внимания».

Определение вовсе не такое невинное, каким может показаться на первый взгляд. Ведь, если следовать ему, получается, что все неравнодушные, увлеченные, склонные к серьезным размышлениям люди нежелательны и неприятны в светских гостиных. В этом нет ничего страшного, если у этих людей есть иное место для того, чтобы поговорить на серьезные темы – дружеский кружок, университетская аудитория, на худой конец – форум в интернете. Но у общества, описанного Джейн Остин, такой возможности просто нет. Светская жизнь – это единственный образ жизни, который им доступен. И если мужчина еще может поступить в университет, отправиться в путешествие, вступить в масонскую ложу, то для женщины гостиная и бальный зал являются альфой и омегой – она должна устроить свою судьбу, «свить гнездо», и у нее нет времени отвлекаться на что-либо иное.

На сколько же баллов Джейн «тянула» по этой шкале?

Была ли она handsome? Во всяком случае, она не была явно и подчеркнуто некрасива. С портрета, сделанного с прижизненного наброска сестры, на нас смотрит миловидное округлое лицо, обрамленное черными локонами. У нее высокий лоб, прямой нос, тонкие губы. Но больше всего привлекают внимание глаза. Мы сразу вспоминаем знаменитое описание глаз Элизабет Беннет, сделанное уже влюбленным, но еще не осознавшим этого Дарси: «Едва он убедил своих друзей, что в ее лице нет ни одной правильной черты, он вдруг заметил, что в ее темных глазах светится необычный для женщины ум и что благодаря этому они кажутся весьма красивыми и выразительными». Взглянув еще раз на портрет, мы можем согласиться: да, пожалуй, то же можно сказать и о глазах мисс Остин.

Сейчас она может показаться склонной к полноте. Но это вполне отвечало современному ей канону красоты. В первые десятилетия XIX века в моду вошли платья в стиле ампир, созданные портными, вдохновленными греческими драпировками. Платья были с завышенной талией и глубоким декольте (на портрете Джейн Остин целомудренно прикрытым нижней рубашкой). Первые костюмы в этом стиле, появившиеся во Франции в эпоху Наполеона, выглядели вызывающими, поскольку надевались почти на голое тело и казались скорее нижним бельем, чем одеждой. Известно, что сам император предложил одной из дам, пришедших на бал в новомодном платье, немедленно надеть что-нибудь более существенное, но даже он не смог заставить Жозефину, а следом за ней и всех парижанок отказаться от кощунственной моды.

Платья, которые носили англичанки, были более скромными. И все же они не предусматривали утягивания в корсет. Он стал легким, свободным и надевался чисто для проформы, вместе с нижней рубашкой и парой нижних юбок, завязанных под грудью, создавая красивые линии. «Такая манера одеваться, а вернее, раздеваться была бы замечена даже в Лондоне, так что суди сама, что за шум вызывает она здесь, в провинциальном городишке», – написала в свое время Джейн ее кузина Элиза, рассказывая о попытках «полковых дам» угнаться за модой.