Пули горцев, сделанные в большинстве случаев из сплава свинца и меди, имели малый калибр (иногда размером с горошину) и, благодаря высокой скорости полета, «прошивали» мягкие ткани, не нанося тяжелых повреждений противнику. Имелось много примеров, когда солдаты с прострелянными руками и даже ногами совершали длительные переходы. После и даже во время боя горцы осматривали деревья и выковыривали из-под коры застрявшие там пули. Самодельный порох горцев был очень гигроскопичен и не мог применяться в сырую погоду, поэтому его смешивали с «русским», который добывался всеми правдами и неправдами. Лакомой добычей были патронные сумки павших солдат, а также фуры с боеприпасами^>24.

Д.А. Милютин принимал непосредственное участие в боевых действиях на Кавказе и имел возможность ознакомиться с действиями кавказских войск и убедиться в несовершенстве их тактики. Тут не было того превосходства, которого следовало ожидать от «европейского регулярного войска», победившего армию Наполеона, над «неустроенными толпами вооруженного населения». Напротив, по его мнению, превосходство часто оказывалось на стороне горцев. Это объяснялось не только хорошо знакомой им и удобной для обороны местностью, умением приспосабливаться к ней, хорошим качеством огнестрельного и холодного оружия, но и меткостью ружейного огня противника^>25. Генерал-майор А.Ф. Сорокин также отмечал, что «…Горцы владеют оружием с особенною, только им свойственною ловкостью»^>26. У крепости Грозной и в районе села Гехи чеченцы использовали не только ружья, но и пушки. Горские пушки были вполне приспособлены к местным условиям, имели относительно небольшой вес и не уступали русским орудиям по дальности стрельбы. Горцы очень умело, и весьма результативно использовали свою артиллерию^>27.

Отсталость отечественной военной промышленности, с одной стороны, и отсутствие средств для приобретения новых видов вооружений за границей-с другой, сильно тормозили дело перевооружения и помешали Милютину добиться сколько-нибудь существенных результатов в этой области. Ему приходилось непрерывно бороться с Министерством финансов, отстаивая требуемые им ассигнования на перевооружение армии, причем министр никогда не получал требуемых сумм. Большим препятствием, по словам Милютина, было «вмешательство в это дело, под эгидой наследника цесаревича, людей неспециальных, вовсе не знакомых с техникой оружейного дела и взявшихся за переделку наших ружей по какой-то случайно попавшейся им в руки неиспытанной системе». Вокруг наследника увивались различные дельцы только с одной целью: как бы побольше нажиться на поставке оружия, предлагая закупать вооружение в Европе. Милютин же придавал большое значение развитию отечественной военной промышленности, понимая, что только она может обеспечить армию в мирное и тем более в военное время. В одной из своих резолюций относительно приобретения ружей за границей военный министр писал: «Россия-не Египет, чтобы ограничиться покупкой ружей за границей на всю армию. Мы должны устроить свои заводы для изготовления в будущем наших ружей.»^>28.

В ходе реформ 60-70-х годов XIX века были выработаны основополагающие принципы снабжения армии артиллерийским вооружением и боеприпасами. Они сводились к следующему: к иностранным заказам прибегать только в исключительных случаях, опираясь, прежде всего, на отечественного производителя; наряду с казенными заводами по производству артиллерийского вооружения и боеприпасов должны существовать и частные. При этом казенные предприятия должны служить «регулятором-конкурентом» для частных, школой для накопления специалистов. Не менее 60–70 % заводов, производивших вооружение, и от 80 до 100 % занятых производством боеприпасов должны были контролироваться государством, т. е. быть казенными. Размещение заказов на снаряды за границей в интересах государственной безопасности запрещал Государственный Совет, к зарубежному производителю прибегали только в случаях ведения войны