– Вы пили? – холодно спросила Лун Мин, скрывая царившее в душе удовольствие за рассудительными словами.

Вэй Цзюньхун кивнул:

– Перед отъездом выпил с заместителем начальника. Но сейчас я уже трезв.

– Я принимаю ваши извинения. Теперь вы можете ехать домой.

Вэй Цзюньхун не сдвинулся с места.

– На самом деле я приехал не извиняться. Извинения – это не главное.

– А что?

– Я влюбился в вас. Я в этом уверен, – решительно и без колебаний признался он. Отвага полицейского и смелость, которую дает алкоголь, помогли ему.

– Вы сошли с ума.

– Нет! Если бы я не сказал, что люблю вас, то сошел бы с ума! Я люблю вас!

– Хорошо, вы не сошли с ума, возвращайтесь домой. – Лун Мин сделала жест рукой, который как бы говорил: «Пожалуйста, выход там».

Вэй Цзюньхун не шелохнулся. Его умоляющий жаркий взгляд накрыл Лун Мин подобно цунами.

– Мне нужно отдохнуть, – сказал она.

Вэй Цзюньхун внезапно схватил ее за руку, притянул к себе и заключил в объятия; Лун Мин пыталась вырваться, но он не отпускал ее.

– Вэй Цзюньхун! Отпустите меня! Это невозможно!

– Почему невозможно? Все возможно.

– Хорошо, я задам вопрос: сколько вам лет?

– А вам сколько?

– Это я вас спрашиваю!

– Двадцать восемь, – добавил себе один год Вэй Цзюньхун.

– Моложе меня.

– И что? Мне все равно! Жена Маркса[9] Женни[10] была старше мужа на четыре года, а Ма Или[11] старше Вэнь Чжана[12] на девять.

– А мне не все равно! Я не Женни и не Ма Или!

– Главное, что я не Маркс и не Вэнь Чжан, да? Я всего лишь простой полицейский.

– Я еще задам вопрос: что вам во мне нравится?

Вэй Цзюньхун был озадачен, он не мог ответить, не знал, как ответить. У него не было каких-то особых причин для этого или логических объяснений, он просто знал, что Лун Мин ему нравится, что он любит ее.

– Мне это кажется абсурдным, – произнесла Лун Мин. – Несколько дней назад, а точнее – пять, вы считали меня убийцей. А сегодня говорите, что любите меня и добиваетесь ответной любви. Вам это не кажется абсурдным?

– Я уже признал свою ошибку, и сейчас я ее исправляю!

– Вы совершаете еще одну.

– Нет! На этот раз я уверен в своей правоте! Я люблю вас, это – истинная правда!

– Это невозможно, Вэй Цзюньхун.

– Почему невозможно? Все…

– Я не люблю вас.

Вэй Цзюньхун остолбенел. Все знания о том, как нужно объясняться в любви, и секретные рецепты, почерпнутые из книг, в реальности потерпели жесткое поражение и оказались разгромлены, как французы в битве при Ватерлоо[13]. Он пошатнулся, и обнимавшие Лун Мин руки ослабили свой захват.

Лун Мин, воспользовавшись моментом, выскользнула из объятий Вэй Цзюньхуна, оттолкнула его и сама сделала шаг назад.

– Забудьте, что вы говорили сегодня. Я тоже сделаю вид, что ничего не было. Возвращайтесь домой.

Вэй Цзюньхун медленно отступал назад, глядя на нее, и все надеялся, что она попросит его остаться, что произойдет чудо. Он вышел из дома и уже стоял на улице, но Лун Мин не смягчилась и просто закрыла перед ним дверь.

Был ясный день с безоблачным голубым небом, школа казалась чистой и светлой. Лун Мин понимала, что это заслуга вчерашнего дождя. Шторм налетел в середине ночи, он хлестал по черепице и стенам, словно бил в гонг и барабан, шум стоял до самого утра, смертельно испуганная Лун Мин сжалась в комок под столом и так и просидела там, тоже до самого утра.

Сейчас она шла по территории школы, проверяя все здания и сооружения: сильных разрушений не было. Успокоившись, она с облегчением выдохнула и только сейчас смогла оценить красоту чистого неба и безмятежного спокойствия природы после дождя. Она вернулась домой, а когда снова вышла, то держала в руках сумку.