Пытаясь понять, что скрывает Латимер, капитан стала присматриваться к личным вещам штурмана. Элизабет была человеком чести и достоинства и никогда бы не смогла заглянуть в чужой сундук в надежде порыться в его содержимом, но иногда она словно непреднамеренно заглядывала в каюту Латимер, чтобы лишний раз посмотреть, что находится на столе, за которым обычно сидела Клэр. Что ж, на столе менялась только посуда и гусиные перья; основными обитателями штурманского уголка оставались только жестяная банка с курительным табаком и свежее издание Nautical Almanac. Еще от отца Паркер слышала, что «Морской альманах» перепечатывали каждый год, начиная с 1762, и в каждый новый выпуск были внесены актуальные данные по положению Солнца, Луны и пятидесяти шести звезд на небе.

Несомненно, наличие подобных вещей указывало на цепкий ум Клэр Латимер, однако, ничем не намекало на тайну, которую эта черноволосая женщина с чересчур серьезным лицом явно скрывала от команды.

Вскоре после отплытия, что было вполне ожидаемо, половину экипажа, в том числе Софи и Кэтрин, сразила морская болезнь. Лежавшие в подвесных койках на баке матросы обессилено стонали, что повергало в дурное настроение и здоровых женщин. Больные получали через день настойку опиума, и лишь после принятия оной их боль стихала. По просьбе капитана однажды вечером Клэр Латимер занесла лекарство для офицеров Уилфорд и де Вер. И если в случае с первой это было началом зародившейся дружбы, то помощь второй захворавшей стала началом, а возможно, и продолжением сильнейшей неприязни. Софи не могла смириться с тем, что все больше людей становились свидетелями ее нездорового состояния и с интересом рассматривали офицера в лазарете, будто какую-то ярмарочную обезьянку.

Каждое утро капитан следила за тем, чтобы из трюма помпами откачивали воду, которая, несмотря ни на что, упорно проникала в корпус судна. Вонючая жидкость, добытая таким образом, сливалась в бочонок, который женщины передавали по цепочке наверх, где, наконец, выливали за борт.

К тому времени новообращенные мореплавательницы уже научились передвигаться по кораблю, не падая при этом. Мардж пообещала, что совсем скоро у всех будут «морские» ноги.

Воспитанницы помещицкой школы Паркер еще на суше обучились работать в качестве марсовых12. Худощавые, ловкие, словно воробушки, и умелые, они проворно скользили по самым верхушкам мачт. Капитан вместе с Мардж контролировали матросов, чтобы те не забывали регулярно отбивать склянки13. Каждая вахта меняла и человека в «вороньем гнезде» – наблюдательном пункте в виде бочки, прицепленной, точно венец, к самой высокой мачте. В обязанности такого наблюдателя входил доклад об обстановке в пределах видимости. В то время как одна часть вахтенных изучала такелаж под руководством капитана или офицера Доминики, другая часть усердно драила палубу большим куском пемзы, привязанным к тросу. После чистки пемзой палубу мыли морской водой, а затем наступал черед сухой уборки: при помощи беззубых грабель воду выжимали с палубы и гнали к шпигатам14. И каждый вечер Мардж сызнова проверяла все узлы и крепления.

Прошло больше полумесяца, прежде чем экипаж заработал, будто слаженный часовой механизм. Женщины освоились на корабле, в их движениях появилась ловкость и небывалая доселе маневренность. Морская болезнь отступила у всех, кроме несчастной Кэтрин Уилфорд. Вахты сменялась одна за другой, матросы научились засыпать мертвецким сном в любое время суток, несмотря на постоянную шумиху на палубе. В рабочее же время они драили, двигали, таскали и с песней заканчивали свою смену.