– Надо бы его где-то поближе к полиции сгрузить. Потом тебя отвезу.

За квартал от отделения, там, где потемнее, у заброшки, у старого дома с провалившейся крышей, еще каменного, а не как нынешние из бетона, я остановил машину и открыл багажник. Клиент зашевелился, тросик на горле стал затягиваться, утырок захрипел, я еще раз двинул ему в висок, чтоб затих, потом сгрузил его в узкий проулок. Пакет с ножом сунул ему за пазуху. Отогнал машину подальше и снова остановился.

– Агнесс, дай мне свой телефон.

– Зачем?

– В полицию позвоню. Я быстро, они не отслеживают. Да и у тебя номер иностранный. И платочек свой тоже дай.

Взяв ее мобильник, я прикрыл микрофон розовым платочком, двумя пальцами слегка сжал себе горло там, где связки, и вполне натуральным женским голосом сказал в трубку:

– Полиция? В переулке Девушки Сюзет возле заброшенного дома вас ждет убийца таксиста… Нет, не шутка, пройдите десяток метров, не поленитесь… Кто говорит, кто говорит… сестра Ирма говорит. – И дал отбой.

Когда таксисты вернулись из столицы, у нас на площади чуть ли не митинг случился. Педру с горящими глазами, размахивая руками, рассказывал:

– Представляете, едем мы сначала по набережной, потом на авениду сворачиваем, медленно так едем, всю проезжую часть занимаем, сигналим, полиция на перекрестках остальным машинам дорогу перегораживает, все честь по чести, солидно. И вот доезжают первые из наших до президентской резиденции, и тут на́ тебе – впереди дорогу перегораживает полицейский фургон с громкоговорителем и начинает орать: «Внимание! Просим остановить все машины!» Ну все, думаю, приехали, дальше не пропустят, конец нашему маршу протеста. А громкоговоритель орет: «Внимание! Просим тишины! Сейчас к вам обратится господин президент автономии!» И так раз пять подряд, пока все машины сигналить не перестали. Из-за фургона выезжает открытый автомобиль, а в нем стоит наш президент!

Все загалдели, что такого быть не может, что он заливает, и вообще, как Педру из своего такси мог там что-то рассмотреть? Но Педру не сдавался, призывал в свидетели других таксистов, вот, мол, и Гомеш, и Карлуш там были. Сам-то он и вправду далеко стоял, но Карлуш впереди колонны ехал, вот он точно видел, он подтвердит. «Да что видел-то, что?» – старики уже изнывают от любопытства. Но Педру себе цену знает, он не торопится.

– Ну и вот, значит. Да… Выезжает открытый такой автомобиль – белый, большой, «Бентли» вроде. И там стоит наш, значит, тоже вот в белом костюме, красавчик. И с микрофоном в руке. Вот он в микрофон говорит, а звук идет из громкоговорителя, на весь город слышно было точно.

– Да что говорит-то? Давай уже рожай, не томи! Что он сказал? – галдят со всех сторон.

Педру еще паузу подержал немного, закурил, дым выдохнул, нос почесал и наконец выдал:

– Он так сказал. Я, говорит, много говорить не буду. Я, говорит, поддерживаю ваши требования и разделяю ваши тревоги, как-то так. Но, говорит, мне только что сообщили, что полиции удалось задержать человека, которого подозревают в убийстве таксиста. Убийца таксиста арестован! А сейчас, говорит, можете продолжать свой марш! Во как! Стоило нам на улицы выйти, как у них там зачесалось, и они сразу забегали и поймали этого гада!

Ну, тут все подхватили: «Да, стоило только! Мы заставим их выполнять свой долг! Могут, если захотят!» Все кинулись в бар, стали угощать друг друга пивом и винишком – в общем, началось настоящее народное гулянье. Я тоже взял пару малюсеньких бутылочек, одну протянул Педру.

– Ну вот видишь, как все обернулось. А ты ругал меня, что я тебе машину поздно вернул.