– Ну, мы уточним. Думаю, Пётр Миронович будет не против, полчаса вам выделит.
– Полчаса мне хватит.
– Хватит ему! – переглянулись трое из ларца. – А скажите-ка, вот это здание…
– Бывшая почтово-телеграфная контора. Здесь до последнего отбивались коммунары во время мятежа штабс-капитана Стрекопытова. Скажу по секрету, Дубровица была очень белогвардейским городом… Именно здесь повстанцы получили поддержку от железнодорожных рабочих, солдат местного гарнизона и спортивного общества «Сокол»…
– Вы слышите, коллеги! Эк задвигает! Нет, он точно нам подходит!
Дождь усилился, и минчане с отчествами на «М», ничтоже сумняшеся, побежали прятаться в горсовет – благо, до него было недалеко.
– Можете быть свободны, Гера! Мы с вами свяжемся! – прокричал Митрофаныч. – Не мокните!
Вот, и что это было? Кто это вообще такие? Только один человек знал ответ на этот вопрос. А потому – я устремился к телефонной будке. В ней уже прятались две мелкие ледащие псинки, которые сучили ногами от холода, и сидел на аппарате наглый воробей. Псинок я задвинул ботинком в угол, на воробья мне было плевать. Монетки полезли в щель, и я сунул палец в отверстие в диске.
– Василия Николаевича можно? Да, Волкова. Скажите – Белозор!
Секретарша на том конце провода явно врубилась в ситуацию, потому что переключила меня моментально.
– Гера? Волков у аппарата. Что там у тебя?
– Это что было? Что за клоуны?
– Смотрины. Да! И не клоуны, скорее, а дрессировщики. Или там – фокусники. Факиры-шпагоглотатели.
– А я на кой чёрт этим глотателям?
– Ты меня спрашиваешь? Я им рассказал про изделие из морёного дуба номер раз – письменный стол для Петра Мироновича – они сделали стойку и предложили организовать визит через месяца полтора. Да! Ну, и экскурсию попросили по городу, мол, уже с июня месяца нами всеми там наверху сильно интересуются.
– Нами – это вами?
– Нами, Гера, нами. Да! Можешь пальцы позагибать, вспоминая имена-пароли-явки. Всё ты понял. А если не понял – заезжай, у меня обеденный перерыв через двадцать минут, а в столовой – свиные отбивные! И жареная картошка с огурчиками и помидорчиками – по блату, как директору.
Мой желудок взвыл так громко, что Волков коротко хохотнул:
– Давай, садись на автобус – я скажу накрывать стол и на тебя! Как известно: голодное брюхо к учению глухо, да!
Мне оставалось только набрать редакцию и сказать, что совершенно внезапно их незаменимого Белозора к себе пригласил Волков, так что после обеда меня можно не ждать. Арина Петровна повозмущалась для проформы, а потом приказным тоном спросила:
– Сможешь там среди молодых рабочих опрос сделать по поводу досуга в нерабочее время? Куда ходят в городе, чем увлекаются…
– Сделаю, нет проблем. Фотоаппарат у меня с собой.
– Это в субботний номер! – застрожилась она.
– Утром всё будет!
– Ну-ну! – Арина Петровна знала, что я всё сдаю в срок, просто делала вредный вид.
Ну, и Бог с ней. Меня ждала картошечка, свинина… И Волков.
Глава 7, в которой становится страшно
Автор настаивает: все политические, исторические и экономические расклады, изложенные устами героев этой главы, не отражают гражданскую позицию создателя книги и его мировоззрение и совершенно точно являются вымышленными и недостоверными. Или нет.
Честно говоря, поначалу я растерялся. Полностью пустая столовая ПДО, только за одним столом – несколько мужчин, которые, скинув пиджаки, повесили их на спинки стульев, закатали рукава рубашек и отдавали должное жареной картошке и свиным отбивным.
И что это были за люди! Волков, Драпеза, Привалов, Исаков – этих я уже знал. Двое мне знакомы заочно и шапочно. Рыжий и конопатый толстый дядька – Сахарский, директор пивзавода. Худой, похожий на коршуна Борис Францевич Рикк – генеральный директор Дубровицкого прокатного завода. Ещё одного – седого мощного человека, похожего на отставного военного, я видел впервые в жизни, как и невысокого растрёпанного дядечку с большим ртом и натруженными мозолистыми руками.