*Стелла

– Быстро вы.

Марк снял пиджак и набросил его на плечи девушки.

– Так живу рядом… Где твоя машина?

Стелла сделала жест в направлении своего Мерседеса. Марк дал распоряжение водителю. Из лимузина вышел человек, подошел к Стелле, протянул руку. Она отдала ему клатч, тот ушел.

Все это время Марк смотрел на нее.

– Эх, Стелс, Стелс… Ладно, поехали. Отвезти тебя домой или лучше ко мне?

– Простите, Марк, за очередное неудобство, связанное с присутствием меня в вашей жизни. Но я бы предпочла к вам. У вас хороший виски и отличные сигары.

Марк рассмеялся. Его моложавое лицо стало еще симпатичнее, ведь смех всегда так шел ему. Он редко смеялся, и Стелла невольно залюбовалась. Возраст Марка выдавала только ранняя седина, частично проступающая на его черных волосах, зачесанных назад. Стелла пробежалась взглядом по мужчине: он был одет дорого и строго. Впрочем, как всегда.

– Юморишь? Ну что ж, хорошо. Меня это обнадеживает.

– А зря. За моим юмором одна сатира.

– Ладно, поехали.

Марк усадил Стеллу на заднее сиденье, она тут же легла. Сам он сел на переднее пассажирское место. Лимузин тронулся, за ним последовал Мерседес девушки.

… В квартире Марка было темно. Он провел Стеллу в просторную гостиную, зажег свет. Она села на диван. Мужчина смотрел на нее.

– Я думал, ты уснешь в машине…

– Боялись, что вам придется тащить меня на руках? Зря боялись. Сегодня я не усну. Даже если выпью бочку отменного виски. – Она умолкла. – Извините, Марк, но вы же знаете, что я могла позвонить только вам. Больше некому… Если я сегодня сяду за руль, то до утра не доживу.

Марк подошел и сел рядом:

– Что ты такое говоришь, Стелс?..

– Правду, – с безразличием произнесла она. – Но вы не волнуйтесь. Умирать я пока не собираюсь. Иначе не стала бы вам звонить. Жизнь ведь очень хрупкая штука, лишиться ее совсем нетрудно. Если бы я хотела этого, то уже давно бы сделала. Но пока не хочу.

– Стелс, ну что ты говоришь?! Надо что-то делать с этим, так жить нельзя!

Стелла смотрела на Марка стеклянными глазами:

– Скажите, а вы сегодня отмечали годовщину смерти моей семьи? Или на целом свете остался только один человек, кто это делает? Я! Ведь три года прошло… Мне интересно, этого времени достаточно, чтобы о них все забыли?

– Я не отмечал. Не считаю правильным отмечать дату смерти женщины, которую я любил.

– Что? – ошарашено воскликнула Стелла.

– Что слышала. Это, конечно, не соревнование, Стелс… Ведь ты в одночасье потеряла всех близких тебе людей. Моя утрата несоизмерима с твоей. Но, пожалуй, от этого она не менее болезненна.

Стелла была шокирована. Она смотрела на Марка взглядом человека, пораженного неожиданным открытием.

– Я всегда любил ее. А она очень любила Германа. Поэтому я держал все в тайне. Думаю, что она ничего не знала. Я бы и тебе не сказал, но после услышанного… Хуже уже не будет, это точно.

Марк встал и открыл окно. В комнату вместе с теплым летним ветром ворвались звуки ночного города. Легкое дуновение потревожило его слегка вьющиеся волосы.

– Самым приятным ощущением в моей жизни было то, что я знал, что она живет в достатке, любви. Что счастлива. Для меня было не важно, что это счастье ей дарю не я… Не знаю, Стелс, сможешь ли ты когда-нибудь меня понять.

– Почему не рассказали мне раньше?

– Не мог. Тебе, дочери Германа, которого ты так боготворила? Думаешь, я не понимаю, о чем ты сейчас думаешь? Вряд ли этот наш разговор добавит симпатии ко мне. Может быть, он даже навсегда встанет между нами. Я это прекрасно понимаю. – Марк повернулся к Стелле и внимательно посмотрел на нее своим глубоким бархатным взглядом. – Но я не могу стоять в стороне и безразлично смотреть, как ты гибнешь. – Он сделал паузу. – Ты очень похожа на нее внешне. Раньше и внутренне была похожа. Но теперь нет. И самое страшное, что в этом нет твоей вины. – Он подошел к Стелле и сел на корточки рядом с ней, взял ее руки в свои. – Стелс, ты должна проснуться. Очнуться от этого наваждения, – произнес он с чувством, глядя ей в глаза. – Мне так горько видеть, как Катерина день за днем покидает твое тело. Я все бы отдал за то, чтобы она продолжала жить в тебе. Тогда и остаток моей жизни обрел бы хоть какой-то смысл. Ты ведь еще совсем девочка. Разве можешь ты себя похоронить заживо? – Марк обхватил лицо Стеллы. – Ну что ты делаешь с собой, это же просто какой-то «пир во время чумы»! Так нельзя. Все эти твои случайные связи, постоянные попойки. А ведь тело – это храм! И в нем должна жить душа. А в душе ты ото всех отгородилась. Я знаю, как тебе больно, но у тебя характер отца. Ты сильная. Ты должна справиться.