Слегка толкнув сидящего в спину, Ириша направилась к вешалке.

– Ира, ну что ты? – Миша виновато повернулся к уже отошедшей от него Ире. – Я очень тебе благодарен. Просто меня всегда раздражают штампы жёлтой прессы.

– Что?! – услышав последние слова, Монахова остановилась. – По-твоему, я олицетворяю собой жёлтую прессу?

– Ира, я этого не говорил… – попытался оправдаться Миша.

– Да ты знаешь, – лицо Ириши покрыл румянец праведного гнева, – что я на Би-Би-Си работала, когда ты ещё в журнале «Мурзилка» фрилансером ошивался? И становилась победительницей конкурса «Лучшая новость года», когда ты ещё курить не начал?

– Я не курю, – строго заметил Михаил, становясь напротив Иры.

– Вот именно! – презрительно скривилась Монахова. – Ты даже курить не научился, когда я с политическим истэблишментом мира уже цистерну водки выпила!

– Причём тут водка?! – гневно взмахнул руками Шахов.

Его всегда задевали укоры за отсутствие вредных привычек.

– А при том, – не унималась Ира. – Что когда ты на юбилее Маргариты Павловны нажрался, тебя никто не оскорблял, хотя физиономия у тебя, действительно, жёлтой стала.

– Это особенности реакции моей печени на алкоголь! – крикнул в ответ Миша. – И ты не имеешь права оскорблять моё здоровье!

– А я тебе не позволю оскорблять моё журналистское достоинство! – упёрлась кулаками в талию Ира.

– Что за шум и скоро драка? Здравствуй, Миша! – на шум перепалки в информационный отдел из своего кабинета вышел Алик Лунц.

– Да всё, как обычно! – Ира взяла с вешалки плащ. – У господина Шахова сегодня очередной приступ педагогического зуда. Он же у нас самый многоопытный!

– Оставим в покое педагогику… – Алик невозмутимо поправил шарф, обмотанный вокруг его шеи. В широкополом светло-коричневом пиджаке и красном шарфе Лунц напоминал богемного художника. – Ира, ты говорила мне, что по телевидению показывают фоторобот…

– Да, – Монахова надела плащ и посмотрела на себя в зеркало, – Фоторобот подозреваемого в угоне машины ГАИ, погроме торговой палатки, ну и прочем… – она поправила волосы.

– А по какому каналу? – Алик подошёл к стоящему в углу комнаты телевизору и включил его.

– Практически по всем городским, – равнодушно молвила Ира. – Я перед уходом на работу щёлкала дома пультом – он везде был…

– А в новостях ты информацию о фотороботе дала? – не отрывая взгляд от телеэкрана, спросил шеф-редактор.

– Нет, Алик! – подтянула кушак плаща Ира. – Я предоставила сделать это нашему великому папарацци Шахову, о чём теперь очень жалею!

– Коллеги, – Алик повернулся к нахохлившемуся за компьютером Михаилу и стоявшей перед зеркалом Ирине. – Давайте не будем делить наш маленький журналистский коллектив на великих и не очень. Мы все работаем на одной радиостанции и делаем одно дело…

– О, лёгок на помине! – Ириша показала рукой на экран телевизора. – Вот ваш фоторобот, любуйтесь.

Алик быстро взял телевизионный пульт, лежащий на тумбе, и прибавил звук. Миша моментально вскочил с кресла и подбежал к телевизору почти вплотную.

– Миша, чуть в сторонку, – попросил Алик. – Мне тоже хочется посмотреть.

Телевизионный экран занимал графический портрет человека весьма недружелюбной внешности: надвинутая на узкие глаза кепка, стриженая голова, скула со шрамом, хищный взгляд…

– … Подозревается в разбойном нападении на автомобиль сотрудников ДПС, – невозмутимо комментировал суровый закадровый голос. – Грабежах магазинов, изготовлении фальшивых денежных банкнот и торговле сильнодействующими наркотиками…

Услышав столь преувеличенное описание преступлений, Миша высокомерно улыбнулся. Но его улыбки никто из присутствующих не заметил.