«Небывалое по цинизму преступление было совершено час назад в самом центре города, – строчил Шахов. – Два лица без определённого места жительства и занятий совершили вооруженный налёт на торговую палатку. Используя в качестве оружия отнятый у иностранного рабочего лом, они…»

– Михаил Викторович, я прошу Вас! Я Вас умоляю! – раздался в коридоре офиса «Радио Фокс» испуганно-приглушённый вопль. – Пришлите кого-нибудь из сотрудников дежурить во время моей работы! Она не посмеет при них!

«Что такое? – отвлёкся Шахов. – Не дают сосредоточиться перед самым выпуском!» Он встал из-за стола и вышел в коридор.

Мужчина чинушного вида, которого журналист уже видел в офисе «Радио Фокс», буквально тащил пишущего портрет Маргариты Павловны художника. Голова портретиста была перебинтована.

– Гриша, возьми себя в руки! – сквозь зубы прошипел чиновник, зыркнув на Михаила. – А не то мне придётся приковать тебя там наручниками…

– Михаил Викторович! Но почему я должен платить за эту картину своей жизнью? – громко шептал художник, сопротивляясь физическому принуждению. – Я не должен в процессе работы подвергаться насилию! – вдруг решительно вскрикнул он и резко рванулся в сторону выхода. Мужчина, не ожидавший такого рывка, потерял равновесие и вместе с художником рухнул на пол. В этот момент в офис вошла Маргарита Павловна.

– Ай, молодцы! – торжествующе улыбнулась Императрица. – Я думала, он один бухает, а оказывается, они ещё и собутыльники! Оба – с утра и в хлам!

– Здравствуйте, Маргарита Павловна! – приподнялся Васнецов. – Споткнулись вот у Вашего кабинета… – он виновато растянул губы. – Вставай, Григорий, не заставляй Маргариту Павловну ждать, – он потянул Штриха за руку.

Штрих с ужасом на лице скосил глаза на «купчиху», но железная хватка следователя заставила его принять вертикальное положение.

– Споткнулись! – коварно умилилась главбух. – Полы у нас на радиостанции неровные! Вот и наши тоже падают, когда нажрутся… Чего столпились? – гаркнула она на выглянувших по случаю шума сотрудников «Радио Фокс». – Выпивку дармовую почуяли? А ну марш работать!.. И ты с ними? – удивлённо глянула Маргарита Павловна на Шахова. – Хотя, помню, в мой день рождения ты себе ни в чём не отказывал. В тихом омуте, как говорится…

– Маргарита Павловна! – возмущённо перебил её Миша. – У меня через пять минут эфир, а в таком балагане, – он в отчаянии вскинул руки, – подготовить выпуск новостей совершенно невозможно! – журналист шагнул обратно в отдел, громко хлопнув за собой дверью.

– И угораздило же меня согласиться на твою авантюру… – «купчиха» обдала отряхивающегося Васнецова нескрываемым презрением. – Не выгнала тебя сразу, пожалела – теперь ты со своим собутыльником мне на шею сел…

Заставив следователя и художника посторониться, она прошла к двери собственного кабинета.

– Маргарита Павловна! – Васнецов понял, что юлить и притворяться, это значит провалить всё дело. – Григорий очень боится Вас после того случая…

Главбух, не обращая внимания, на его слова провернула ключ и открыла дверь.

– Мне пришлось везти его к Вам в наручниках! Под конвоем! – крепко удерживая Штриха, тараторил Михаил Викторович. – Я, как видите, буквально притащил его к Вам… Волоком! – следователь, подтащив художника, замер на пороге кабинета, не решаясь последовать за хозяйкой. – Возможно, Ваши методы в тот момент были оправданы, но всё равно Вы поступили достаточно… – Васнецов мучительно подбирал слова. – Жёстко, что ли…

– Жёстко? – поставив сумку на стул, обернулась «купчиха».

– Да поймите Вы: Григорий испугался! – страстно убеждал её Васнецов. – Он Вас боится, Маргарита Павловна!