Проситель, высший демон – это еще понятно, хоть и повторялись эти слова через каждые три. Но жизнеобеспечение – не исцеление. А переходит во власть Верховного демона по истечении двух лет – не продажа души… Или как там…

– Стандартный договор… – уныло отозвалась та. – Что не нравится?

– Мне не нравится все! Тут нет ни имен, ни конкретики… Как это подписывать?

– Кровью, конечно, – улыбнулась та. – Не бойся, одной капли будет достаточно.

– Я не боюсь! Что вы…ты мне подсовываешь? Это какой-то розыгрыш?!

– Чего ты хочешь?

– Я хочу, чтобы Макс был здоров и не умер через пять, десять, двадцать лет! Я хочу знать, как ты у меня эту самую душу собираешься забрать! А тут, – я затрясла листком в руках, – ерунда какая-то написана.

– Он будет здоров, Оксана. И больно тебе не будет, если ты об этом. У тебя будет два года, чтобы достойно отгулять последние дни в этом мире.

– В этом мире?

– Ты будешь подписывать?

– Нет! Я два года буду, как скот с отметкой ходить, не зная, что меня ждет, а ты… Ты даже не внушаешь мне доверия! Вот!

– Доверия? Доверие – это хорошо, – протянула она, выгнувшись на стуле, как дикая кошка. – Первый шаг сделаю я, хорошо.

Она вышла! Она вышла из пентаграммы!!!

Лениво подошла ко мне и уставилась на мою щеку, туда, где они обычно ставят метки всем.

– Здесь! – она ткнула своим пальцем мне в грудь. – Я сделаю исключение для тебя, как знак доверия. И метка будет здесь, не на виду.

– А Макс? – шепотом отозвалась я. Ее близость рядом со мной пугала и настораживала. Я могла смотреть только на ее изогнутые рога, на кожицу головы, сморщенную у их основания.

– А договор подпишешь завтра, когда убедишься, что Макс жив и здоров, и не нуждается в лечении.

Я ухватилась за это предложение, как утопающий за соломинку. С трудом отвела взгляд от ее рогов. Решив для себя, что, по крайней мере, я же ничего не подписала еще формально. Значит и сделки как бы нет… Кивнула.

Что странно, больно не было. Нас окутала синяя рябь, похожая на северное сияние, и тут же исчезла. А я с удивлением поняла, что ничего не изменилось. Вообще. В себе никаких изменений я не почувствовала.

А вот моя кухня изменилась. В ней не было ни демона, ни договора, ничего, что свидетельствовало бы о пребывании тут Клео. Я даже, испугавшись, бросилась к видеокамере, проверив отснятое. Успокоилась. Все было на месте. Все кадры, каждая секундочка, записанная на видео доказывала, что мне это не приснилось.

Поборов дикое желание позвонить сразу же Максу, я принялась оттирать пол от губной помады. Но… Она не вытиралась. Вообще. Многочисленные тряпки и губки даже не окрашивались в цвет моей помады, оставаясь чистыми! Проклятая пентаграмма не хотела даже тускнеть!

Кабздец, кабздец…

Уже стоя под душем, я рассматривала не затейливую вязь рисунка на левой груди. Очень даже похоже на обычное тату, только словно выцветшее… На щеках людей это смотрелось уродливее… Возможно, это потому, что я еще ничего не подписала, а после она изменится…

О чем я думала? О Максе! О силе демонов! О их магии и неограниченных возможностях… Еще я думала, что срублю кучу денег… И чуть-чуть о том, что если существует пентаграмма призыва и некая символика позволяющая демонам приходить к нам, как по вызову, то должна быть и символика…не позволяющая им входить, или уничтожающая их… Или…

Мой бы энтузиазм да в мирное русло.

Я усмехнулась, укутавшись в большое полотенце. Демоны сумеют меня достать, вздумай я отлынивать от уговора. А я вздумаю. Я же ничего не подписывала. Обидно будет, если демон выполнит свою часть договора, поймет, что я хочу ее кинуть и вернет болезнь Макса… Или просто убьет…