Внезапно из темноты яркой вспышкой пронеслось что-то объёмное, ударив в хрусталик. Ух! Я мгновенно очнулась. Осторожно повторила попытку расслабиться, и вновь получила мощный импульс-удар. «Призыв!» – пронеслось в голове.

Кто-то пытался меня спровоцировать? Подобные вспышки возникали дважды во мне и связаны были не с лучшими моментами жизни.

Мозг отдавал короткие приказы – кроссовки, ветровку, кепку, волосы в хвост, кошелёк. Но как только я просунула ногу в кроссовку, вместо бантика мои руки сделали чудовищный узел. Стоп! Руки не подчинялись команде, а плыли в собственном направлении.

Влюбленность в Ульриха мешала мне контролировать свою энергию, я будто расползалась на части, где каждая творила, что хотела – голова экипировала меня в подростка, руки мешали надеть удобную обувь, а вкус так вообще дурил – захотелось шампанского! Я села на пол, обдумывая собственное состояние.

Нет! Ульриху я звонить не стану, это глупо, но на улицу я выйти должна…

Виски́ пронзила чудовищная боль, я скорчилась, хватаясь за голову. Непонятная реакция моего организма мгновенно прошла, когда ясной мыслью возникло видение. Его рука. Экран телефона. Звонок.

Мой аппаратик связи вибрировал на столике.

– Яна, добрый вечер, прости, если помешал… даже не могу объяснить свой неприличный поздний звонок…

Это я спровоцировала! Супер! Было больно, но главное – результат! Определенно, от моей влюблённости иногда есть толк.

– Всё в порядке, Антон. Я с удовольствием бы прогулялась.

– Набережная или кафе с шампанским?

(Он просто душка… или я почти волшебница).

– Шампанское на набережной…

Вечернего платья я не надела, но босоножки с лёгким сарафанчиком под джинсовой курточкой – самое то.

Сегодня Ульрих был слегка приоткрыт. Мы вспоминали каждый о своём детстве, о забавных привычках. Я ощущала его искренность, но, желая самолично, без разрешённого доступа пролезть в его суть глубже, вновь натыкалась на стену. Но в этот раз стена вибрировала, а это уже начало пути к моему познанию.

Тёмная вода, с бликами отражающихся фонарей с набережной, плыла неслышно. Мы забрели в окружённое липами пространство – идеальное место для поцелуев или хотя бы первого.

Он неожиданно схватил мою руку, притянул к себе и просто прижался губами к моему удивлённо открытому рту. Он то ли угадал мое желание, то ли исполнил его.

Исполнение – это подчинение чужому приказу, а угадать – значит, пожелать того же самого. Стало немного грустно – мне не хотелось, чтобы он исполнял только мою волю, бессознательно подчиняясь мне…

Требовательный звонок в его кармане. Мама. Я впервые видела его растерянность. Самоуверенность улетучилась, когда он колебался. Я пришла на помощь:

– Всё хорошо. Мама – важнее всего на свете. Я превосходно доберусь сама. Вот, смотри, я уже вызываю такси…

Он практически спиной дошел до машины, прощаясь взглядом.

Я сбросила вызов такси, желая продолжения прогулки.

От липовых деревьев на Шевченко я перешла Багратионов мост и оказалась на Краснопресненской. Набережная в столь поздний час была пуста, хотя и днем здесь немного гуляющих.

Со стороны Делового центра через шлагбаум выехала машина. Проехав несколько метров, встала вдоль набережной.

Внутри меня пошла вибрация. Мужчина вышел с водительского места, не закрывая дверцу, медленно, пошатываясь, обошёл машину и облокотился на перила.

Бежать мне метров триста, сейчас бы пригодились те самые кроссовки, оставленные дома. Сняв босоножки, я рванула к нему.

Похоже, пора приобретать проблесковый маячок и носить его в сумочке, вытаскивая на свет по необходимости. Я, как реанимационный автомобиль, неслась на помощь. Вновь сердечный приступ.