«Удивительная семья», – решил Гомозин. Очарованный ими всеми, он перестал искать подвох в их гостеприимстве, наконец расслабился и смог впервые за долгое время почувствовать себя частью дружной компании, где никто никем не тяготится. Он решил, что его мимолётное недоверие к ним говорит о скудности его собственных душевных качеств, раз он в доброте и искренности находит подвохи. Егор Дмитриевич отогнал от себя воспоминания о рыбалке в детстве и решил не вспоминать об этом, ведь перед ним теперь сидели совершенно другие люди. Только Света никак не давала ему покоя. Вместе с водкой они ворошили его душу и то и дело возвращали его в детство.

– Рассказываю, значит, – заговорил Миша, вытерев большим пальцем губы. – Учился со мной парнишка. Игорем его. Людмила знает. Да и Светка вроде бы помнить должна. Дядю Игоря помнишь?

– С головой квадратной? – уточнила она, жуя пёрышко зелёного лука.

– Он самый, – усмехнулся отец наблюдательности дочери. – Интересное у него такое лицо. Большое какое-то. В общем, странный он. Поседел годам к тридцати. И жена у него была. Тоже такая, знаете… интересная дама. Ну, в общем, в одно время Игорь этот закутил страшно…

– Всё понятно, – махнула рукой заинтересовавшаяся было Люда.

– Что, рассказывал?

– Ну рассказывай-рассказывай, интересная история. Пусть люди послушают, – сказала она и стала едва заметно шевелить пучком укропа, зажатого меж двух пальцев.

– Любовницу он себе завёл. Какую-то пьяницу. Ну, они с ним вместе и давай нализываться. – Гомозин смотрел на маленького Руслана и думал, можно ли ребёнку слушать такие истории, а мальчик в свою очередь не отводил внимательного взгляда от тарелки с едой и, очевидно, думал о своём, не слыша, что говорит отец. – Наверное, с месяц он колдырил. Жена его потеряла; ко мне приходила искать. А я-то чего? Я его сто лет не видел.

– А чего запил-то? – спросил Николай Иванович.

– Чёрт его знает, случилось что-нибудь, наверное; не знаю. Но факт в том, что пропил он всё на свете и, соответственно, понадобились деньги. Пошёл, значит, за кредитом. Ему и говорят, что нельзя без супруги. Ну что делать? Он, значит, у жены своей, Леной её звать, тайком паспорт утащил; любовницу в блондинку перекрасил и повёл в банк за жену выдавать. Так и дети у них есть, вообще-то говоря. Ребёнок, вернее; сын. Дурной мужик. Ну ладно. В банке, значит, всё у них заладилось, и готовились через пару дней за деньгами идти. Всё бы ничего, да жене за день до выплаты позвонили и сказали, что её кредит оформлен. Она мужу ни слова, мать в охапку и на другой день – в банк. И вот картина маслом: с одной стороны – Игорь с любовницей, а с другой – Лена с матерью. Игорёк их увидел и убежал. Лучшее, что придумал. Пусть дамы сами разберутся, видно, решил.

– Ну и чем кончилось? – спросил Гомозин, смеясь.

– Да разрешилось. Развелись в итоге – Игорька погнали. Чёрт его знает, где он теперь. А Ленка всё там. На Володарского.

– На Володарского? – уточнил Гомозин. – Мы ведь тоже? – обратился он к старику.

– Ну, – ответил тот. Николай Иванович отчего-то скучал и был недовольным.

– Который дом? – спрашивал Гомозин.

– Ну, этого я уж не скажу, – засмеялся Миша.

– Есть у нас там тоже Елена одна.

– На Володарского?

– Ну. Ровесница наша. Она, наверное, и есть.

– Мало ли Елен в Симу? Извините, – резко сказал Миша и встал из-за стола, прикладывая телефон к уху.

– Чего такое? – спросил Люду Гомозин. – Вызывают?

– Поедет, наверное, ненадолго. Руся, поедешь с папой?

– Сейчас? – спросил мальчик.

– Куда же он поедет пьяным? – не понимал Гомозин.

– Ему три бутылки выпить нужно, а не три рюмки; вот тогда пьяный будет, – сказала, улыбнувшись, Люда, будто гордясь свойствами организма мужа.