Встречи с дардоязычными шаманами и прогулки на Гиндукуш, полагаю, можно опустить, потому как нужного эффекта с их помощью Яну достичь не удалось. Шаманские практики афганских дардов несколько отличались от того, что он ожидал увидеть. Давно уже никто с бубнами вокруг костра не устраивал пляски с ритуальными песнями, не приносил жертвы. Скорее, сегодня у этих людей сохранились морально-нравственные ориентиры, культивируемые в общинах с оглядкой на древние языческие представления, и методики знахарского врачевания. А в остальном те же кока-кола и джинсы. А если шаман не мог договориться с духами или изгнать шайтана, то… в больницу – там должны помочь.

Время в предгорьях Гиндукуш пролетело незаметно. Путники изрядно устали. Впереди была пустыня. Добрались до Кандагара, оставили машину у свояка Захида по имени Умар, который любезно довез их до населенного пункта под названием Спин Болдак – небольшой афганский городишка на границе с Пакистаном. Путь туда занял около двух часов. Ехали по небольшой местной дороге на юг страны. По правому борту машины раскинулась бескрайняя, как казалось Яну, пустыня, а слева – уже вырастали желто-коричневые волны из песка и камня. Чем дальше на восток, тем выше они становились, сливаясь с плоскогорьем, а затем догоняли великий Гиндукуш, подобно океану омывая с запада эту горную цепь.

Проводник хотел за сутки справиться с заключительной частью поездки, чтобы побыстрее отвезти Яна к туркменской границе и заняться новыми делами, которые также сулили прибыль. Таджик ценил каждое слово дороже золота, как и его свояк, а наш герой погрузился в омут своих мыслей и только лишь созерцал окрестные пейзажи, складывая это все в корзинку своего жизненного опыта и потягивая энергию древнего, никем не тронутого спокойствия и гармонии. К вечеру установили палатку. Захид остался снаружи у костра, который обеспечивал видимость, – предпочел не спать и на всякий пожарный случай всю ночь держал возле себя старый карабин, хранившийся прежде в машине.

Ян не мог уснуть. Для него впервые за много месяцев наступил тот момент, когда его сознание начало постепенно отпускать Ангелину и все произошедшее до отъезда в Казахстан. На место пережитого плавно приходили новые эмоции и новые ощущения. Но теперь образ жизни и модели поведения больше не возводили на пьедестал собственное эго, которое прежде управляло всем в его жизни. Новый Ян был открыт для этого мира, и его внутренняя сущность наконец пребывала в полной гармонии со всем окружающим. Он чувствовал, что готов к новому этапу.

Час был поздний. Ян вышел из палатки. Летом ночь в пустыне достаточно душная. Прогревшийся под солнцем при температуре свыше пятидесяти градусов песок отдавал тепло, накопленное за весь день. Воздух неподвижен и максимально сух в отличие от Яна, который уже после захода солнца сменил вторую тряпку, заменявшую ему полотенце. Ярко светил нарастающий месяц, периодически утиравший свой лик проплывающими мимо легкими полупрозрачными облаками, словно ему тоже было жарко и душно. Захид сидел неподвижно и смотрел куда-то в ночную пустоту над костром, не обращая внимания на вышедшего из палатки Яна. Казалось, что он спал с открытыми глазами.

– Я не помешаю? – из соображений вежливости спросил Ян.

Захид плавно повернул голову, моментально отреагировав на голос, и, не меняя выражения лица, ответил вопросом на вопрос:

– Не спится?

– Да, что-то не могу уснуть, на самом деле, – пожалился Ян.

– Садитесь. Будем вместе коротать время, – возвращая свой взгляд к ночной пустоте, предложил Захид.