– Клава, а давай закажем, чтоб с тебя слепили статую. Статую Свободы.

Она молчит. Я дальше льстю:

– И поставим ее на видном месте… в нашем огороде.

Смотрю, она оттаивает. А я дальше жму. Уже по Дарвину. Кто настоящий мужчина? Тот, кто встает рано утром, из постели, снимает с себя костюм, ботинки и лезет к своей жене… И Клава простила мне культуру. Правда, из нее выгнала. Так и сказала, вон – из культуры! На телевидение!

Я сразу – пультик в руки и давай щелкать по программам. Сижу, руковожу телевидением. Все просто. Тут главное – кто пальчик на кнопке держит. Нужную кнопку нажал, а там мальчик, уже запрограммированный, говорит, что все честные люди – они воры. А все воры – они честные люди.

Поэтому вора из обвиняемых надо перевести в свидетели. И дальше – из свидетелей – в потерпевшие. Чтобы ему же и возместить материальный ущерб. То есть, если он украл полстраны, то ему надо срочно возместить ущерб и отдать вторую половину.

А Клава все сериал просит. Я говорю, Клава, ну ты же президент, вникай в большую политику. Она: нет, сериал. И отобрала у меня пультик – скинула с телевидения. Перевела в свои пресс-секретари. Соседка спрашивает по телефону, как себя чувствует ваша супруга? И я докладываю:

– С утра рукопожатие моей Клавы было крепкое. А удар сковородой по моей щеке был мягкий. Но мой профиль на той сковороде получился четкий. После этого здоровье Клавы улучшилось, и ее отвезли на «скорой» в резиденцию «Ямки-9». Лечиться и работать с документами. Из документов она взяла с собой паспорт.

А здоровье у Клавы и правда пошатнулось. Потому что, как только она стала президентом, запила сильно.

А как протрезвеет, в отпуск норовит, то в Сочи, то в Карелию. Из отпуска приезжает выпивши. Думу гоняет по квартире. Кот орет от голода. Собачка Клаве вообще импичмент хотела устроить, за руку ее укусила. Но не до импичмента. Потому что попугай помешал, крикнул, гад: “Клава – наш президент!”

А тут как-то к подруге поехала в Долматово, правда, не самолетом, а поездом. Да тут 100 км. Но все равно проспала. В Шадринске только проснулась.

Я говорю, Клава, ты че-то как-то не того. Давай готовь себе преемника. Думаю, кроме меня – некому.

А Клава говорит, преемник уже готов. И тут звонок в дверь. Я открываю, а на пороге – теща. С вещами. Преемник. Фартук Клавин с гербом взяла, перед моим носом потрясла и на себя надела.

Утром говорю Клаве нежно, может, ты погорячилась с преемником, с отставкой? Клава говорит, а я в отставку не пойду. Просто я пойду на повышение. Теперь я не президент, а царь.

И вот я сейчас в большом раздумье, кого на выборах избирать. Или преемника Клавы – тещу? Или плюнуть на них обеих и пойти выбрать себе новую Клаву.

Снесла курочка яичко, но не золотое, а простое. Поступило яичко в магазин, а там его взял да и купил Огородов без очереди. Он как раз на работу шел. Думает, съем яичко назло жене, а на обед домой не пойду.

Работа у Огородова была не простая, а золотая, он эротический журнал выпускал, поэтому и любил яички. Приходит он на работу, а там его ждет коммерческое предложение: “Просим срочно явиться в Австралию для передачи опыта аборигенам. Они тоже хотят выпускать эротический журнал”.

Надо сказать, что аборигены в природе ходят вообще-то голые. Но одно дело – голая жизнь, а другое – голое искусство. Ну, хочется им посмотреть на себя со стороны. И Огородов был человеком отзывчивым и ответственным, он любил передавать свой сексуальный опыт другим народностям.

Прилетает Огородов в Австралию, его аборигены встречают, в лучшую гостиницу везут, с лучшей кенгурихой знакомят. А кенгуриха и впрямь необычная. Своя сумка у нее застегнута на замок-молнию, а детеныши из хозяйственной сумки выглядывают. Она сумку с детенышами в уголок поставила, легко так, как воробей, к Огородову подпрыгнула, руки на плечи ему положила и в глаза посмотрела томно. Потом хвостом в пол уперлась и задними ногами его за талию обняла. Такая ласковая. И давай в морду его лизать. А потом взяла сумку с детенышами и ускакала в саванну.