Шульц устало улыбнулся и протянул руку:

– Тогда валяй. Показывай свои сраные фотографии.

Ивата снова открыл сумку и передал другу папку со снимками. Шульц медленно перебирал их; его лицо лишь слегка подрагивало. Теперь он осмотрел изображение солнца со всех ракурсов, а также оценил его положение относительно изуродованного тела Цунемасы Канесиро. Наконец он снова вложил их в папку и опасливо отдал Ивате.

– Как ты можешь привыкнуть к таким вещам?

– Я просто скольжу по ним взглядом.

– Но, Кос, – он указал на стопку кошмарных снимков, – ты уверен, что готов этим заниматься? Ведь у тебя самого случилось…

Ивата выставил вперед ладонь:

– Дэйв, прошу тебя. Не надо.

Шульц кивнул:

– Ладно… Ладно.

– Спасибо.

– Ты спросил, символ это или знак. Я думаю, что символ. – Он показал на предупреждающий знак у самого края скалы. – Видишь ли, знак указывает: «стой», «иди», «езжай» – и так далее. А символ, напротив, представляет некую идею, процесс или физическую сущность. Здесь главное слово – представляет. Символ представляет нечто иное, нечто за пределами видимого, тогда как знак означает то, что означает. Христианский крест означает не мертвеца на кресте, он означает жертвенность, веру, надежду и так далее – иными словами, религию. Знак решает за тебя, а символ предлагает тебе подумать – абстрактное против конкретного, я бы сказал.

– Значит, ты не думаешь, что черное солнце дает прямой приказ или предупреждение?

– Я могу лишь догадываться, но не думаю, что убийства как таковые что-то означают. Каков бы ни был замысел убийцы, мне не кажется, что убийство семьи было его конечной целью. Символ может означать, что убийства – это лишь начало. Исходная точка чего-то другого.

– Говоришь, убийства… каким-то образом подчинены черному солнцу?

– Кос, я думаю, они принадлежат ему. Скорее всего, убийца тоже. Кто его знает, дружище. Реальность – для выживания, но фантазия – для жизни.

Сумерки давно растворились; теперь друзей окружала холодная ночь, над головами повис серп луны.

– Ты спросил, что оно означает. А это вопрос на миллион долларов, понимаешь? – фыркнул Шульц. – Черт возьми, да это все равно, что спросить математика о значении нуля. Хочешь, чтобы я начал от печки?

– Неважно, лишь бы я понял.

– Ну ладно. Я так понимаю, ты ищешь убийцу. Скорее всего, одержимого черной символикой. Черное солнце можно трактовать как отсутствие света – и это для него абсолют, как конец жизни, вечная тьма. Сатана и все такое. Символ черного солнца традиционно тесно связан с оккультизмом, не говоря уж об эзотерическом нацизме.

– Каком нацизме?

– Черт, надо было пойти в какой-нибудь кабак. Я не знаю, насколько ты хочешь во все это углубиться, но речь идет о полурелигиозной, мистической ветви нацизма, возникшей в 1950-х годах. Его адепты рассматривали черное солнце как мистический источник энергии, способный возродить арийскую расу. Существует целая литературная традиция, связывающая арийскую расу с черным солнцем. В «Теософии» Елены Блаватской говорится о «центральном солнце». Для древних греков Гиперборея была местом, где обитал «народ за северным ветром». По другим толкованиям, это и есть место обитания древней арийской расы. Да, Гиммлер был большим поклонником идеи «Ура-Линда», которую иногда называют «Нордической библией» и часто цитируют в дискуссиях по эзотерике и «литературе Атлантиды». В любом случае Гиммлер участвовал в перенесении древнего «арийского символа» в Вевельсбургский замок^>8. Думаю, ты знаешь, что он выбрал. Впрочем, все это сто раз описано.

Шульц наглухо застегнул куртку и уставился вдаль, на горизонт.