Валя взяла мешок с кормом и стала насыпать в железные миски, бормоча что-то. Вася с изумлением следил за ней. Она взглянула на него. Вася покачал головой.

– Да ты прирожденный кроликовод, Красная Алиса!

Валя нахмурилась.

– Зови меня Вальчонком, – сказала она.

В полдень к ним заглянул сам Борис Юрьевич. Был он в брезентовых штанах, свитере, вязаной шапке, высокий, немного нескладный, с длинным лошадиным лицом и почти квадратной челюстью, кареглазый. Поздоровался, прошелся вдоль клеток, сунул руку в одну миску, вынул щепоть корма, поднес к носу с горбинкой, то ли природной, то ли образовавшейся от перелома, понюхал.

– Мм… – промычал он, отправляя щепоть обратно и вытирая руку об руку. – А вода свежая?

Вася замешкался.

– Они любят свежую, – сказал фермер.

– Хыхых, – просмеялся Вася. – И рацион у них ничего себе. Гурманы.

Фермер слегка поморщился.

– Вас Эдуард не обучал технике безопасности? – спросил он.

– Какой? – спросил Вася растерянно. – Не совать палец в клетку?

Фермер повел головой.

– Главному правилу? А оно простое: не давайте им кличек и не называйте их гурманами или там зайчиками. Это все.

Он доставал пачку сигарет.

Валя откашлялась и быстро спросила:

– Дяденька, не угостите?

Фермер перевел глаза на нее.

– Ты разве куришь?

– Ага, – откликнулась Валя радостно, вытирая руки о штаны.

– Да ладно тебе, – одернул ее Вася.

Но она уже шла к фермеру, протягивая руку.

– Привыкла с протянутой рукой, – пробормотал себе под нос Вася.

Фермер дал ей сигарету, но попросил в шеде не курить, и сам тоже вышел. На улице они продолжали разговаривать с Валей. Вася сметал веником катышки по желобам, ссыпал их в ведро. Покурив, Валя вернуться не спешила, так что в конце концов Вася выглянул из шеда. Вали нигде и не было. Вася затараторил свое: зараза, проклятье. Но еще поработал: отогнал тачанку в дальний угол, опростал ее. Мелкий гадкий снег все летел докучно, колол лицо, обжигал уши. Вася нахлобучил вязаную шапку, скрывая уши, оглядел пространство и лишь выдохнул:

– Тоска!..

Валя сидела в вагончике. Там было накурено.

– У тебя тут взвод кролиководов, что ли, дымил? – спрашивал Вася.

– Не-а, – откликнулась Валя. – Дядя Боря подарил всю пачку.

Вася увидел на столе пачку «Sovereign» и в сердцах воскликнул:

– Ну и дерьмо же! Зараза. Проклятье.

Валя вытаращила на него и без того крупные ясно-кофейные глаза.

– Чего, а? Чего такого, а? А? Вася? Вася?..

– Ничего, – откликнулся Вася. – Но это конкретная засада.

Валя испуганно моргала.

– Какая? Какая, Вася?

– Такая, такая, – в тон ей отвечал он. – «Соверен» – значит «Монарх». Ну и монета, конечно.

Валя смотрела на него.

– Это все знаки! – воскликнул Вася.

– К-какие? – заикнувшись, спросила она.

– Собаки Баскервилей! – ответил Вася ожесточенно.

– Это чего такое?

– Стозевно, лаяй, обло… озорно… Чудище такое, Вальчонок. На цепи в волосатой руке депутата там, мэра, губернатора, попа, само собой. Оно-то, зараза, за мной и гонится.

– Кто? – спросила Валя, таращась на него.

– Ну чудище… Собака. Обло… Баскервилей.

Валя хихикнула вроде, но, взглянув в напряженные глаза Васи, примолкла.

Пора было отправляться за обедом. А Вале приспичило… Она поспешила в дощатое сооружение, стоявшее неподалеку. Вася не стал ее дожидаться, пошел один. Взял у Надежды Васильевны один контейнер, та предложила забрать и второй. Вася заупрямился было, но Надежда Васильевна в сердцах сказала, что некогда ей возиться, мол, бери сразу и уходи, а то еще та грязь притащит.

– Какую грлязь? – спросил недоуменно Вася. – На улице снег.

– Такую! – сердито выпалила женщина и сунула ему второй пластмассовый контейнер.