– Ах ты, пиписька! – громко выкрикнул Павлик и кинулся в драку, наплевав на всё своё «джентльменское» отношение к девочкам.

Их растащили дежурные, в том числе и Димка Смирнов из первого «вэ». Люська громко и старательно ревела, зажимая разбитый нос. Впрочем, одноклассники её рёву не верили, потому что уже знали, что заставить Люську плакать по-настоящему – это область фантастики.

– Воробьёв! Это что такое!!! Где ты таким словам научился?! И как тебе не стыдно! Избить девочку! Ты же сильнее! – возмущалась Екатерина.

– Она сама первая! Зачем она обзывалась?! – в голосе Павлика звенели слёзы.

– Так, всё!!! Воробьёвы и Звонарёв, завтра с родителями ко мне!!!

Люська продолжала реветь, а в душе Павлика закипела жгучая, до слёз, обида. «Это же несправедливо! Ведь виновата Люська! Это она всё начала! Она!» – Павлик хотел крикнуть это вслух, но, взглянув на суровое и злое лицо завуча, понял, что доказывать свою правоту бесполезно. Взрослые уже назначили правых и виноватых, не вникая в суть детского конфликта и не желая ни понимать детей, ни разбираться в их проблемах. Павлик промолчал, опустив голову и чувствуя, как набухают слезинки на ресницах. Потому что это было неправильно! Это ведь Люська кинула таракана на парту! И свалила всё на одноклассников! Это Люська дразнилась и обзывалась! А он, Павлик, всего лишь вступился за свою подругу и сестрёнку. Потому что это было справедливо! Но примерная девочка Людочка, вежливая, воспитанная и аккуратная отличница не может быть плохим ребёнком. Плохими могут быть только такие, как они: Павлик, Димка, Валя или Федя. Непоседы, которые не хотят быть, как все. Не боятся ответить на обиду. Не боятся ответить на несправедливость.

Павлик закусил губу и желал только одного: не разреветься при всех…

– Да ладно тебе, реветь из-за такой дуры, – Димка похлопал его по плечу. Они с Димкой уже знали друг друга и были хорошими приятелями – вместе гоняли мяч во дворе: Павлик хорошо играл в защите, а Димка был вечным вратарём.

– Она… она же первая начала… – произнёс, всхлипнув, Павлик. – Но им же… не докажешь…

– Ну и брось! А ты – молодец, своих девчонок защитил! – и повернувшись, крикнул:

– Люська сама виновата! Она ещё та гадюка! Я её знаю, я с ней на одной площадке живу!

– Смирнов, ты-то куда лезешь… – прижимая пальцы к вискам, сказала завуч.

– Я всё твоей Вике расскажу!

– Ябеда! Рассказывай! – выпалила Валя.

– А ты вообще молчи, дура узкоглазая!

– Ж… с ручкой! – выпалила Валя. Ириска даже открыла рот: такого она услышать от вежливой и воспитанной Вали никак не ожидала.

Тут Люська поняла, что перегнула. Но было поздно.

– Матвейкина, как тебе не стыдно!!! – одновременно крикнули Екатерина и Ириска. – У нас живут люди разных национальностей. Нельзя унижать человека, если он не похож на тебя, – попыталась урезонить её Ириска.

Екатерина поступила проще, зычно заорав (при этом её голос не выдержал и сорвался почти на визг):

– Смирнов, Полосухина и Матвейкина, завтра ко мне!!! С родителями!!! Всё!!!

– У, коза! – Димка показал Люське кулак.

Матвейкина побежала в класс, теперь уже рыдая по-настоящему. Юля успокаивала Валю, в которой явно проснулись свирепые степные предки. А Павлик, оттолкнув Димку побежал прочь, глотая злые слёзы…

Павлик тихонько плакал в туалете, когда туда заглянул Димка.

– Да брось ты, Паш. Нашёл из-за чего реветь. Она же дура! И нахалка. Уж я-то её знаю. Такую не исправишь… – вздохнул Димка. – Здорово влетит от родителей?

Павлик пожал плечами: «Не знаю…»

– Ладно, – Димка похлопал его по плечу. – А ты молодец! Умойся только, а то девчонки увидят зарёванным. И воды попей большими глотками, чтобы не всхлипывать.