Проснувшись часов в девять утра в мягкой постели, я лениво потянулась и направилась в сторону кухни. В холодильнике было все для шикарного завтрака, кроме пака столь понравившегося мне сока. Я вспомнила, что оставила его на террасе, и распахнула дверь балкона. Неожиданный поток воздуха сдул меня обратно в квартиру. Да что за чертовщина? Прошлым вечером ветер стих настолько, что можно было различить среди тишины прыжки мадейрских котов, шныряющих между пальмовых деревьев, высаженных во внутреннем дворике. Ладно… Попытка номер два. Я снова открыла дверь и резко шагнула на балкон. Волосы рассыпались по лицу, закрыв полноценный обзор, что спасло меня от первого шока и накатившего ужаса. Сок был везде, кроме крохотного деревянного столика. Кроваво-алые пятна лишь выигрывали на контрасте с белыми стенами террасы. Деревянные стульчики, зеленые ставни, смежная с будущими соседями стена – залито было абсолютно все. Не знаю, с какой неистовой силой ветер метал по балкону картонную коробку, но казалось, что кто-то попросту стрелял виноградом из автомата Калашникова и делал все для того, чтобы от мишени осталась крохотная горстка пепла. Первая пришедшая в голову мысль сопровождалась слезами и эмоциями: «Что ты, идиотка, натворила? Человек сюда душу вкладывал…» Вторая мысль была более рациональной: «Что мне делать?» Я дрожала от злости и обиды, пытаясь разработать хоть какой-то план действий. В квартире Жоржа можно было найти все: сто видов мочалок, моющих средств, новеньких тряпочек, швабр и веников. Я испробовала разнообразный арсенал оружия: пятна не оттирались. Они намертво въелись в краску и дерево и собирались там жить до ближайшего апокалипсиса. Последняя надежда – Google. Но что я у него спрошу? Как вывести пятна на Мадейре, если ты – дура и по привычке никогда не закручиваешь крышку на коробках с соком? Google сжалился и благосклонно посоветовал «соль». Соль. Жорж, ну, у тебя же должна быть соль? Да. В огромной стеклянной банке. Крупная, добротная соль.

Возможно, если бы на моем месте оказались португальцы, они бы позвонили владельцу квартиры и сказали: «Знаете, ветер разнес в клочья пак с малиново-ежевичным нектаром и забрызгал весь ваш дом. Сожалеем». Но я была другой. И воспитывали меня иначе. Натворила – разгребай. Безмерное уважение и симпатия по отношению к Жоржу достигали таких высот, что, похоронив мысли об экономии в противоположном углу квартиры, я высыпала на хлопковое полотенце внушительные горсти белых крупинок и изо всех сил втирала их в ненавистные пятна. У меня была непростительно нежная кожа, и с каждым новым движением я ощущала, как она слазит с костяшек пальцев, разрывая их в кровь. Как же пекли пострадавшие участки! Я улыбалась сквозь слезы, вспоминая слова старой кабацкой песни: «Не сыпь мне соль на рану, она еще болит…» Но пятна сдавались, и я побеждала.

Пять с половиной часов борьбы. Стертые к чертям руки и мой личный триумф. Мне даже удалось отмыть стену соседей, ювелирно орудуя шваброй сквозь решетки ограждений. Совершенно не приспособленная к быту и домашнему труду, я заслуживала награды, поощрения и аплодисменты.

Именно по этой причине безжалостный ночной ветер, окровавленные пальцы и отвратительное настроение приведут меня в отель «Reid’s», где навсегда изменится моя жизнь.

Примерно в такое же время года, когда я бросала все силы на борьбу с изувеченным экстерьером, только с разницей в сто восемьдесят лет, человек по имени Уильям Рейд ступил на землю острова Мадейра. Не имея ни гроша за душой и испытывая большие трудности со здоровьем, Уильям скопил денег на билет в один конец. Поговаривают, что в этом сыну шотландского фермера помогли чуть более состоятельные друзья. Чистый воздух и благоприятные климатические особенности острова способствовали относительному выздоровлению, и Рейд принял решение остаться здесь навсегда. Сперва он занимался продажей свежих булочек, что не приносило ощутимых доходов и морального удовлетворения.