Зрелище казалось настолько безумно красивым, что я поймала себя на мысли, что забыла дышать. Взглянув на наблюдающего за течением процесса отца, убедилась, что не одна я такая восторженно-восхищённая, но папа в отличие от меня, жёстко контролировал действия Элриммины.

Всё происходило настолько грамотно и чётко, что складывалось впечатление, будто никаких особых усилий подруга не прилагала, и только бледная Алиссандра своим видом развеивала это предположение.

Время текло так же медленно, как энергия сквозь Римму, поэтому сказать, сколько заняла вся процедура было сложно, но когда всё закончилось, и подруга отшатнулась от дракона, лица на ней не было. А ещё через пару мгновений, она упала на руки быстро сообразившего, что она теряет сознание, отца.

Приведя девушку в чувство в соседнем боксе, мы дождались, когда она сможет вменяемо реагировать и говорить, и Лисси, не скрывая переживания, первым делом спросила:

– Помогло?

Вопрос был непраздным – Алиссандра переживала не столько за дракона, сколько за состояние сестры. Римма через силу, но очень светло улыбнулась, и мы поняли, что у неё все получилось.

– Умница, девочка, – облегчённо, словно сбросив многотонный камень с плеч, выдохнул папа. – А теперь отдыхай. Обсудим всё позже.

Поцеловав Элриммину в висок, он устало от перенапряжения направился в сторону выхода, но в последний момент остановившись и нахмурившись, обратился к держащей девушку за руку мне:

– Дочь, скажи, как ты находишь таких удивительных личностей – по запаху что ли определяешь?

В спину ему полетел наш с Лисси звонкий и заразительный смех.

Максиэр эт Ноттервил

Приступ невыносимой буквально выворачивающей наизнанку боли накрыл меня через пару мгновений после громкого взрыва в замке. Я машинально закрыл собой стоящую передо мной Тиллу и почувствовал сильнейший магический удар в спину, в результате которого мой дракон начал яростно бесконтрольно прорываться наружу. Меня изнутри разрывали его когти и зубы, чего никогда раньше он себе не позволял.

Ему тоже было безумно больно. Сплетённое на миг в одно наше сознание не хотело подчиняться никому из нас и удержать себя от оборота практически не удавалось. Дракон меня не слышал!

Из последних сил я открыл портал за пределы замка и вытолкнул в него девушку.

Разъярённый дракон всё настойчивее требовал выпустить его. Я, как свои, чувствовал его эмоции и состояние: никогда моя вторая сущность так себя не вела, никогда он не причинял мне боли, никогда не рвался убивать, а сейчас он требовал именно этого.

Я выл от боли и страдания, когда когти дракона пропарывали мои не до конца превратившиеся ладони, кричал от муки в тот момент, когда грудь разрывала острейшая чешуя, а спину – гребень. Сжавшись как пружина, чтобы не дать им прорваться, я сконцентрировал всю нашу общую силу в руках, и вонзил когти в землю, чтобы ударить ею вхолостую и дать своему второму я успокоиться. Вместе с энергией ушло и сознание, но ненадолго.

Придя в себя, я встал, осмотрелся, и первая пришедшая в голову мысль меня потрясла: где-то там в замке Грейстон!

Эрриш, если так плохо было мне вдали от эпицентра взрыва, то что сейчас с Грейсом? Жив ли он??

Я мгновенно открыл портал в свою комнату, из которой помчался в сторону малой столовой, где оставался брат после нашего ухода с Тиллой на прогулку. Вокруг творились мрак и жуть: помещения заволочены пеленой плотной тёмной чисто драконьей магии, вдыхать которую безболезненно не получалось. Сквозь неё ничего не было видно, но прекрасно слышно – где-то в центре этого кошмара рычал и грохотал дракон Грейса. Неужто брат не смог с ним сладить? Бросаться к нему на помощь сквозь слепую завесу не стал, понимая, что ящер Грейстона легко причинит мне вред, даже не осознавая этого.