– Интересная мысль… Не держаться за старое… И ты полагаешь, что меньше сил тратится на то, чтобы построить новое, нежели сохранять старое?

– Если старое отбирают, то да… В этом сомнений у меня нет, дон Фабио… Судьба любит, когда играют по её правилам и никак иначе… Мои дед и отец играли по её правилам, и они выиграли. У меня нет сомнений, что потеря двух предыдущих кафе и создание третьего есть нечто иное как победа, а не поражение со счётом два-один.

– То что при этом они ещё и остались в живых?

– Да. Остались в живых. И потому и смогли ещё что-то открыть… А начни дед бороться ещё тогда с фашистами за то, чтобы оставить себе своё, так и повесили бы его не стесняясь. А так, он создал новое. И передал это новое моему отцу, помогая ему потом открывать третье кафе… Мне уже досталось самое простое…

– Разве тебе что-то ещё осталось делать? Теперь-то у тебя уж точно никто ничего не отнимет. – Фабио было даже интересно, что теперь ответит его собеседник, полагая, что времена уже совсем не те, что были при Муссолини или операции «Хаски».

– Скорее всего, нет, дон Фабио… Но это лишь «скорее всего». Та память, что есть у меня, говорит, что я всегда должен помнить, что надо двигаться вперёд. Можно даже назвать это девизом семьи… Пока я так думаю, я спокоен. Я считаю, что всё делаю правильно. И, мало того, я уверен, что и отец, и дед гордятся мной, потому что они делал точно также и оставили это мне… Оставили после себя взгляд на жизнь. И именно это у меня никто не отнимет. А кафе – это уже лишь следствие… Думаю, для моего деда изначально всё дело было вовсе не в кафе как таковом. Ему хотелось доказать всем, что он прав, а не другие. Что судьба на его стороне… И это одна из причин, почему у меня всегда есть комплимент от заведения для каждого гостя, будь он бедный или богатый. Род Кваттроки счастлив от того, что судьба на его стороне.

По его глазам было видно, насколько тяжело ему даётся этот разговор. Прежде всего из-за того, с кем именно он разговаривает. С капо одной из семей Коза Ностры. С тем, кто мог бы, будь на то желание, без малейших вопросов подмять под себя любое его дело. И вместе с тем, с Кваттроки, действительно, никто не брал ни одного евро. Даже более того, начни кто-то это делать, и это вызвало бы грандиозное непонимание со стороны всего города.

– Понимаю тебя… Понимаю… – Фабио погладил немного свой подбородок. – А что ты думаешь о моих родителях? Никто не знает, чем они занимались до того, как приехали сюда. Никто не знает ни их прошлого, ни прошлого их родителей. Что ты думаешь об этом?

– Кто ж будет интересоваться Вашими родителями, дон Фабио?

Эти слова прогремели словно гром. Действительно, какой дурак полезет с вопросами о родителях одного из капо? Но ведь капо он стал много позже того, как они сюда приехали. Хоть это и было очень давно. Но память сама по себе не исчезает.

– Допустим ты прав, что никто не будет это делать, когда я уже стал тем, кем стал… Но ведь люди знали их и до этого. Ты что же хочешь мне сказать, что они забыли это?

– Я хочу сказать, дон Фабио, что страх иногда делает удивительные вещи… Ведь Вы уже давно являетесь тем, кем являетесь. Люди живут своей жизнью. Проблемы им не нужны. Помнить что-то часто сложнее, чем забыть… А Ваши родители ведь плохого никому не делали. Так, к чему помнить что-то про них? Себе же проще забыть… И безопаснее.

Фабио много раз думал о том, как скажется для его родных тот факт, что он является капореджиме. Но он всегда думал в первую очередь о том, что они будут в безопасности. У них не будет никаких проблем, и их старость обеспечена. Вот о чём он всегда думал… Но оборотная сторона этого была не столь благодарной… Коза Ностра слишком большая сила. Такая сила, с которой не захотят связываться, если есть такая возможность. И даже более того – будут сторониться, уж просто на всякий случай. А сторониться Коза Ностры означает то же, что и сторониться всего, что с ней связано… И хоть его родители были связаны с ней всего лишь родством с ним лично, этого оказалось достаточно.