Я очень люблю себя на своей работе, люблю то чувство, которое она у меня вызывает. Люблю того себя, который я на работе, если можно так выразить свои чувства. На ком ещё я мог бы быть женат, если она и так уже со мной?

Паша с этой поездкой держал меня мёртвой хваткой. Он звонил мне каждый день и уверял, что это нужно сделать, что он так сильно на меня рассчитывает, и я просто уже не имею права его кинуть, потому что меня даже некем заменить. Он так уверенно, так красиво и ровно строил речь, что я почувствовал себя помощником капитана межзвёздного корабля, который летит на Марс. Я даже поверил в то, что без меня никак не обойтись, будто отвечаю за кислород для всего экипажа. И когда до отъезда оставалось всего ничего, меня в коридоре поймала Оксана. Она словно хищник, в своей шуршащей юбке до колена, по запаху вычисляла, по какому именно коридору буду подниматься в кабинет. Я был почти у цели, когда за моей спиной раздался оглушительный окрик директора:

– Алексей, постой.

От этого голоса у меня внутри будто лопнула натянутая струна. Как она это делает, я не представляю, наверное, это талант. Возможно, на курсах директоров, на бесконечных семинарах по гноблению коллектива, учат именно этому.

– Алексей, я хочу поговорить с тобой. Это важно.

Оксана подошла ко мне. Ее глаза были полны тревогой. Сейчас она не включала строгую начальницу, чьи решения просто венец творения, и мы неукоснительно должны исполнять все, что ей внезапно взбрело. Я против монархической системы правления и иногда смею высказать это вслух. Она привыкла к оппозиции в моем лице, иногда выслушивает до конца и не истерит. Но, когда она подходит вот так как сейчас, как правило, это означает, что у неё нет других вариантов и я реально ей нужен. В таких случаях я не упускаю возможности поиздеваться над ней, но она стоически терпит. Бывает мне становится её жаль, и я уступаю. Нет, я не слабак. Просто, когда она гордо удалит свою юбку из моего кабинета и начнёт что-то делать сама, то мне потом придется все исправлять. Это ожидаемо, наверное, но я терпеть не могу в ней и человека и женщину, это меня ужасно раздражает. Предпочитаю в её лице несправедливую власть и соперника, люблю, когда она пытается поймать во мне диверсанта подпольщика. Эта игра длится с тех пор, как она перешагнула порог нашей социальной службы, растоптав своей бессердечной шпилькой, все мои мечты о безмятежном старении в нашем уютном болоте. Она призывно посмотрела на меня, повернулась и пошла в сторону лестницы, где мы тайком курили. Я стоял и смотрел ей в след. Она обернулась, нахмурилась и поманила меня нетерпеливо рукой. На лестнице она закурила, а я никак не мог дождаться, когда же она начнёт. Мне было совершенно непонятно, что именно ей от меня нужно. Если бы она хотела не отпускать меня сейчас в отпуск и перенести его, то сказала бы об этом запросто. А тут стоит и мнётся как девчонка. Если только она не решила повесить на меня какого-то своего пациента. И скорее всего что-то отвратительное, что потребует взаимодействия с полицией. Это все терпеть не могут. Ишь как, почти без перерыва сбивает пепел с сигареты. Почти не курит, стоит дымит просто так. Может преступник? Сто процентов какой-нибудь её любовник, потому и не может сама. От внезапной догадки меня бросило в пот, и Оксана явно это поняла, потому как сразу начала говорить:

– Мой одногруппник обратился за помощью. Я не могу отказать ему, понимаешь? Он большой человек, много раз помогал мне лично и нашему центру. Дело в его старшем брате. Я знаю, ты идёшь в отпуск, но я прошу тебя, возьми его. Если у вас получится контакт, то просто оформим его на тебя. Ты сходишь в отпуск, погреешься на своих Мальдивах, вернёшься и все неспеша закончишь. Там и дело не особо долгое. Просто напишешь ему заключение для следствия и суда. Не более. Чисто твоё заключение.