Кракен криво улыбнулся, бросив взгляд на Ханну:

– Да-да! В то время такое вполне было возможным! Мне бы набраться терпения и начать тайно готовить сторонников среди подрастающего поколения, но молодости свойственна торопливость. Потому-то я и бросил Вызов Магистру. И победил. Но это было только начало.

Тут Хранитель посмотрел на Кошку:

– Я попал в ту же ситуацию, что и ты. А до тебя – Грифон. Мне пришлось биться со всеми Мастерами, по очереди. И они не собирались давать мне времени для передышки. После пятого Поединка я понял, что мне не выстоять против всех. Я воспользовался правом Магистра на выбор места Поединка и перенес его на внешние скалы Цитадели. Вы, все, знаете тот плоский утес, сильнее всего выдающийся в океан. Мы называем его Прыжковой Скалой, там легче всего поймать крыльями ветер. Во время Поединка я приблизился к краю, а затем сделал вид, что сорвался вниз. Мне удалось не разбиться о скалы, но прибой швырнул меня на основание утеса, я сломал ногу и несколько ребер. Но, не зря же, я был Кракеном, одним из лучших пловцов Ордена. Я сумел добраться до подводного входа в нижние пещеры, которые несколько столетий стояли заброшенными, и проползти до того самого зала, где находились разбитые саркофаги. Я истекал кровью, но не мог обратиться за помощью, меня бы сожгли, как злостного нарушителя Кодекса. Я, как мог, перевязал рану кусками мантии, завернулся в ее же обрывки, съежился на одном из постаментов, надеясь, что те, кому я доверял, догадаются, где меня можно найти. А потом не то уснул, не то потерял сознание.

Хранитель немного помолчал, а затем перевел взгляд на Кондора:

– В моем случае, как и в твоем, основную роль в спасении жизни сыграла любовь ближних и удача. Удача помогла добраться до того места, в котором воссоединение с симбионтом и регенерация протекали наилучшим образом, а те, кто меня нашли, не отправили меня в печь. Ни в состоянии кокона, ни после пробуждения.

– И кто же это были? – нетерпеливо спросила Райя.

– Одной была моя мать, которая в тот момент была Воспитателем и Начальником Госпиталя, – сообщил Кракен. – А другой – ее воспитанница, маленькая девочка по имени Чайка. Произошло это далеко не сразу, потому, что за матерью следили, предполагая, что если я выжил, то именно она придет мне на помощь. Поэтому мать послала на поиски в нижние пещеры Чайку. Ребенку понадобилась неделя, чтобы отыскать пещеру. И немалая сообразительность, чтобы догадаться поковырять сверток, очень похожий на человеческую фигуру. Мне повезло, что она наткнулась на браслет. А потом привела мою мать.

Тут Хранитель перевел свой взгляд на Ханну:

– Моя мать была талантливым врачом и отважным исследователем, она долгие годы копалась в архивах, разыскивая забытые методы лечения, доставшиеся нам от первых поселенцев. И проводила собственные исследования свойств симбионтов, не взирая на запреты и угрозу сожжения. Поэтому, когда она не заметила следов разложения, а позднее нащупала слабый пульс, то решила оставить меня там, где нашла, и положиться на силы симбионта. Большего сделать она, все равно, не могла. Они с девочкой периодически навещали пещеру, оставляя рядом со мной немного еды и воду. Попутно же, мать изучала пещеру, настенные изображения и надписи. Именно она прочла надпись о возрождении и начала усиленно рыться в архивах. Вероятно, потому-то и не испугалась, когда я проснулся и выбрался из кокона таким, какой я есть сейчас!

Кракен потер свою серую руку и усмехнулся, глядя на насупленную Ханну:

– Хотя, моя мать тоже могла бы испугаться, увидев вместо сына серое чудище, которое прекрасно видит в абсолютной темноте и передвигается быстрее любого человека! Однако ей хватило мудрости не только понять, что если я даже и справлюсь с Советом Мастеров, то меня не примут остальные члены Ордена, но и убедить в этом меня. Следующие три года я провел в подземельях, изучая их и архивы. За это время моя мать сумела подобрать для меня состав, который окрашивал симбионта в цвет, близкий к цвету человеческой кожи, и не смывался под действием воды. Одновременно выяснилось, что я плохо переношу ультрафиолет, он вызывал на моей новой коже сильные ожоги. Но одним из бонусов было то, что я получил возможность долгое время проводить под водой. Прочитав остатки надписей на стенах и в коридорах, я осознал, что, используя регенеративные способности мантии, человек становился практически бессмертным. Главное, предоставить симбионту время покоя для полного слияния с носителем и регенерации тканей. Правда, жить в сухом климате равнин для него было проблематичным.