Утром за завтраком мать решительно сказала мужу:

– Я еду в Москву!

Отец поднял на неё удивлённый взгляд:

– К кому? Ты даже не знаешь её адреса! Москва – огромный город, где ты её найдёшь?

– У меня по крайней мере есть след! Я сниму гостиницу и пойду на телевидение! Решай, ты со мной или нет?

Через неделю, после долгих согласований отпусков на работе у мужа и у себя, мать занялась поиском гостиницы недалеко от Останкино, стала спешно покупать подарки и собирать вещи. Эта суета вдохнула жизнь в их унылое ожидание, как будто застоявшийся матрас вытащили на солнце и хорошенько взбили. Мать теперь, сидя вечером перед телевизором, тихо улыбалась, не вникая в перипетии очередного сериала, полностью погружённая в мысли о поиске дочери и об их встрече.

Муж любовался её внезапно помолодевшим лицом, но, в отличие от жены, предстоящая поездка нервировала его, выбивала из колеи.

За день до отъезда в дверь позвонили. У порога стояла Вера.

– Верочка, деточка, – всплеснула руками мать, но не осмелилась обнять, а бросилась втаскивать чемодан.

Подбежал отец и выхватил его у матери.

– Проходи, родная! Ты бы сообщила хоть, мы бы подготовились! – пропустив дочь, захлопотала мать.

– Да брось ты этот чемодан, мы сами разберёмся! Сходи лучше в магазин, у нас же холодильник стоит пустой и отключённый! – обратилась она к мужу.

Вера стояла осунувшаяся и потерянная. После ухода отца мать с дочерью обнялись и заплакали.

– Что? Что с тобой, моя девочка? – гладила Верины волосы мать.

– Я думала, вы меня прогоните, – всхлипывала Вера.

Когда отец вернулся, нагруженный покупками, мать, опередив звонок, открыла дверь и приложила палец к губам: «Вера спит».

Они молча прошли на кухню и стали разгружать пакеты.

– Завтра попробую сдать билеты, – тихо сказал отец, – но думаю, уже поздно.

– Да, в лучшем случае со штрафом.

– Ну и ладно. Лучше так, чем ехать неведомо куда.

Мать взглянула на него: седого, с залысинами на висках, уже пожилого мужчину с каким-то покорным выражением на лице. И куда делся тот Миша? Легкоатлет, высоченный красавец, по которому сохли все девчонки?

Мать с отцом, стараясь не разбудить дочь, хлопотали на кухне, и в полночь, когда уже любимые Верой плов, тушёная морковь и шарлотка были готовы, а они засобирались спать, Вера вошла на кухню и молча обняла родителей.

Мать накрыла на стол, отец достал три рюмки и налил всем коньяку. Молча чокнулись и выпили. Вера, чуть пригубив, ковырялась в тарелке с пловом, а мать с отцом молча ждали, когда она начнёт говорить.

Это была совсем другая Вера. Уже не та яркая и весёлая девочка, которая ушла три года назад.

– Понимаешь, мам, я ему не нравлюсь! – крупные слезинки выкатились из глаз и упали прямо в тарелку. – Разве так бывает? – повернулась она к отцу.

Отец хмыкнул и насупился.

– Может, он просто не любит тебя? – робко спросила мать.

– Говорит, что любит. Разве это возможно? Разве можно любить, если не нравится ничего: ни внешность, ни характер, ни-че-го! Не так готовлю, не так говорю, не так одеваюсь, не так пою…

– Знаешь что?! – повысил голос отец. – Он просто закомплексованный…

– Миш, не надо, – мать накрыла ладонью руку отца.

Вера повернулась к отцу:

– Да, ты прав, пап. Он ужасно закомплексованный. Но это ничего не меняет…

Молчание снова душным облаком разлилось по кухне.

Наконец мать решилась:

– Вер, а ты навсегда?

Вера молча доела плов.

– Не знаю, мам. Он сказал, что мы не прошли в финал из-за меня.

– То есть?! – вскипел отец.

Мать снова накрыла его руку своей.

– Погоди, Миш!

Вера отставила тарелку.

– Да, и я беременна…

«…»

Родители, решившие воспользоваться отпуском и проспать утро после бессонной ночи, были разбужены настойчивым звонком в дверь.