Обернувшись, тот хмуро бросил Свете:

– Разбуди Олега – и с вещами на выход.

Девушка безропотно выполнила приказание, ощущая на своей коже его злость и брезгливость. И заслуженно. Она сама чувствовала бы тоже самое, если б оказалась на его месте. Как же это тупо уничтожать то, что дано как самая большая награда, – жизнь.

Когда машина скрылась за поворотом, Игорь сказал:

– Поговорить надо. Но не на улице.

Света кивнула и, взяв чехол с барабаном, последовала за ребятами.

Это была ничем не примечательная многоэтажка. Лифт, пропахший мочой, уныло гудел. Казалось, что он специально мучительно медленно поднимался вверх. Скорее бы уже это все закончилось. Свете хотелось уже поговорить с ними, даже поблагодарить, чего она так еще и не успела сделать; и, если получится, выбраться на свободу целой и невредимой. Надо решить, в какой отель поехать переночевать, так как уже слишком поздно ехать к Рите и еще подозрительно рано для возвращения домой.

«Как назло, последний этаж», – с грустью думала Света, наблюдая за зажигающимися одна за другой лампочками в цифрах этажей.

Олег стоял, с закрытыми глазами прислонившись к стене лифта. Под светом заляпанной грязью лампы его бледное лицо приобрело серо-желтый оттенок. На Игоря было страшно поднимать глаза. Непонятное ощущение поднималось изнутри. Как будто стадо мурашек бегает по внутренним органам. Это было приятно и одновременно пугающе. Интересно, он чувствует то же самое или просто раздражение, что она ворвалась в его жизнь?

Дверцы кабины растворились, и молодые люди оказались на мрачной и темной лестничной площадке. Освещение не работало; и то, что на улице была полная луна, заглядывающая через разбитое оконное стекло, было спасением.

Игорь быстро достал из кармана связку ключей и открыл дверь, пока дверцы лифта не захлопнулись.

Квартира, которую снимали ребята, была двухкомнатной. Маленький коридорчик, плавно перетекавший в большую комнату, оказался абсолютно пустым. Исключение составляла одинокая табуретка, скучающая у стены. Обшарпанные двери в ванную комнату и туалет были закрыты. Приоткрытая стеклянная дверь в кухню как будто приглашала зайти. Света наскоро заглянула внутрь и заметила, что там очень уютно. Милый, хотя и старый диванчик, две табуретки, стол, легкие тюлевые занавески, люстра, тарелка с фруктами. Вся обстановка как будто приглашала поставить чайник на плиту и уютно расположиться на диванчике.

– Ну, что встала? – поторопил ее Игорь. – Снимай обувь, куртку. Можешь бросить вещи в какую-нибудь комнату. Мы не запариваемся вообще. Я сейчас его только уложу.

Посадив друга на ту самую одинокую табуретку, парень стал стягивать с него обувь. Олег был все так же бледен, его голова немного тряслась, руки беспомощно висели вдоль туловища.

– Он будет в порядке? – спросила с волнением в голосе девушка, когда парень вышел из комнаты Олега.

– Надеюсь, – со вздохом ответил тот.

Света видела, как играли его желваки. Чувствовалось, что он еле сдерживает гнев. Глаза парня начали менять свой цвет, становясь снова из зеленых черными. От испуга девушка попятилась назад и впечаталась спиной в стену.

Игорь горько усмехнулся.

– Не бойся. Мы не для того рисковали, чтобы привести тебя сюда и сотворить что-то страшное. – Он зашел в кухню и подошел к плите.

– Присаживайся. Чай будешь? – спросил парень, не оборачиваясь.

Света проскользнула в кухню, села на краешек дивана и тихо ответила:

– Да.

– Голодная? Макароны есть. Могу бутерброд сделать.

Света слегка кашлянула.

– Может, пиццу закажем? Я угощаю.

Игорь обернулся и оценивающе посмотрел на гостью.