Холодной белизной сияет контур бюста,
А сзади зыблется, как небо, синь завес…
И я, любуяся на дивный глаз разрез,
Ленивый ток кудрей, свивающихся густо,
Узывнейший изгиб улыбки тонкоустой, —
Со всей тоской хочу, чтоб древний мир воскрес!
Тогда, о чудо! бог лукавый оживает:
Очами поводя, и дышит, и играет
Лицо, что изваял Праксителев резец.
И видится мне в нем уж лик иной, знакомый,
Цветущий прелестью, презреньем и истомой, —
Античной юности оживший образец!
ЧАСТЬ I
НА ЗЕМЛЕ
ЖИЗНЬ
О, жизнь! Ты – море, море южное,
Где роковая синева
И где кораллово-жемчужные
Любви счастливой острова.
К ним после бури и крушения
Меня вдруг вынесло волной…
Сверкнуло канареек пение,
Пахнул земной, зеленый зной!
И долго, до смерти усталая,
Я между раковин спала.
Когда ж, пошатываясь, встала я, —
То друга в двух шагах нашла!
Как я, дитя почти погибшее,
Раскинулся он на песке —
Сорочка на груди прилипшая,
Сапфирный перстень на руке…
И кудри черные я выжала,
Я отогрела бледный рот!
Чтоб полюбить опять, я выжила!
Чтоб полюбить, – он не умрет!
О, жизнь! Мой бедный челн раскалывай,
Мой беззащитный парус рви! —
Лишь быть бы на земле коралловой,
На малом острове любви!
НАДЕЖДА
Несусь всё далее и далее…
Оборван парус, сломан руль,
Изношен плащ мой и сандалии…
Надежда! Мыс твой обрету ль?
Мчусь меж жемчужными моллюсками,
Средь мертвых радужных медуз —
И к землям мостиками узкими,
Увы! должно быть, не спущусь…
А может быть, на крепком якоре
У берега я стану вдруг —
И виноградари и пахари
Меня в веселый примут круг?
Забуду опыты я кормчие
И путь мужской свой, может быть,
И буду петь всех звонче, громче я
И всех сильней, нежней любить!
Дни будут новые, безгрозные,
Иные – женские – труды,
И кисти розовые гроздные
Мне подарят людей сады.
Быть может, в их ограде каменной
В час полуденный огневой
Придет и Он, благой и пламенный, —
И закричу ему: Эвой!
К САФО
>сафическая строфа
Золотая Сафо, царица песни!
Пламенная Сафо, любви царица!
Как перед тобою малы, ничтожны
Мы – поэтессы…
Стройно ты льняную носила столу,
Стройно с черепаховой пела лирой, —
И тебе, казалось, сама Эрато
Строила струны!
Слаб наш голос женский, персты не гибки,
Мы не носим столы, венков и фибул,
Не умеем петь и любить не смеем,
Жить не дерзаем!
Но прости, великая, тайный помысл:
На тебя желала бы походить я
И, пускай не равной! хотя б подобной
В свитках остаться…
Как и ты, я славлю лишь жизнь и землю,
Загорелых юношей, дев румяных,
Розовую розу и грозд лазурный,
Встречи и свадьбы.
Как и ты, богам я молюсь усердно
И живу, не злобясь, умру, не старясь,
Человека радуя песней тихой,
Песней любовной…
Но пробьет мой час, но придет Фаон мой, —
И, как ты, погибну в блаженном горе —
В море малахитово-бирюзовом,
Кану я в вечность…
МОЯ МУЗА
>сафическая строфа
Раз, когда на празднике песнь я пела,
Юная ступила ко мне подруга
И спросила голосом любопытным,
Взором лукавым:
«Кто же эта муза, о поэтесса,
Что тебя на пение вдохновляет? —
Не златоволосая ль Каллиопа
С стилосом четким?
Или белокурая то Эвтерпа
В светловейной тунике, с томной флейтой?
Иль Эрато русая, в розах росных,
С страстной кифарой?»
На вопрос наивный я отвечала,
Лиру отложивши и улыбнувшись:
«Муза эта, девушка, не с Олимпа,
Не с Геликона!
Муза эта, знай же! не из бессмертных,
Хоть и выше нас с тобой легким станом…
Не из дев та Муза, хоть всех нас краше
Ликом прелестным!
Кудри ее коротки, ярко-черны,
По-мужски не собраны и не свиты,
Щеки же смуглы и покрыты пухом
Так не по-женски!
Ах! она, безмолвная, просит гимна…
Ах! она, бескрылая, ввысь уносит…
Знать ее желаешь – ищи прилежно
Здесь, между нами:
Между милых отроков, льющих вина,
Между нежных юношей, вина пьющих…
Угадаешь верно – тотчас сознаюсь: