– Что здесь делает Танцующий с Мечами?

Парень смотрит на нее недовольно и даже брезгливо, но, видимо, ему тоже хочется почесать языком.

– Ты что, не знаешь? – отвечает он, явно радуясь, что может первым рассказать эту новость. – У него прошлой ночью лошадь издохла. Вот старейшина и разрешил остаться – даже лошадь одолжить обещал, если мастер представление покажет.

Тут танцующий кувыркается через голову, заставляя толпу восторженно загудеть, и парень тут же забывает о Кайрис. Она тоже переводит взгляд на мастера, и его то плавные, то резкие движения очаровывают ее, приковывая к себе все внимание. Кайрис никогда раньше не видела подобного. Мечи в чужих руках порхают, точно крылья, так непринужденно двигаясь в воздухе, будто танцор управляет ими силой мысли, не чувствуя веса. Временами, когда танцор ускоряется, его руки движутся так быстро, что изящные взмахи сливаются одну линию, которая вьется по воздуху, словно лента. А стоит парню замедлиться, как мечи будто застывают, рассекая воздух, как масло. От этого невольно захватывает дух. Кожа танцора вся блестит от пота, а в воздух то и дело взметаются облака пыли, но он ни разу не сбивается.

Кайрис смотрит, будто даже переставая моргать. Что-то делается с ее сердцем – оно начинает колотиться в ритме танца, то ускоряясь, то замедляя свой стук, и от этого кружится голова. И именно потому, что Кайрис наблюдает так внимательно, на один миг ей удается поймать взгляд танцора – и он, пожалуй, навсегда отпечатывается в памяти. В глубине чужих глаз будто взметаются искры и плещется сила вперемешку с шальным весельем. Когда бродячие барды пели о пламенных взглядах, Кайрис не могла понять, что они имели в виду. Но четко поняла это сейчас. Кажется, вместо крови в венах танцора течет настоящее пламя.

Время словно останавливается, и Кайрис не может разобрать, как долго смотрит на этот танец. Чужая дикая и жестокая красота захватывает ее настолько, что она будто и дышать забывает. Когда танцор, пронесшись ураганом, в котором мелькают полоски стали, кувыркается спиной назад и замирает с возведенными над головой клинками, Кайрис не сразу понимает, что его выступление окончилось. Грудь парня вздымается тяжело и сильно, как у лошади, бежавшей галопом, но, несмотря на это, он улыбается. Облизнув губы, танцор кланяется, но толпа еще пару мгновений молчит, прежде чем взорваться восторженным ревом и хлопками.

Кайрис моргает, медленно приходя в себя. Она стоит, прижимая руки в груди и чувствуя, как продолжает неровно биться сердце. Щеки горят, и жар перекидывается на все остальное тело. Впервые за долгое время она не чувствует ни усталости, ни страха, даже появляется странное желание вернуться в дом и вышить танцующего парня. Кайрис жадно вдыхает воздух, чуть не начиная кашлять от висящей в нем пыли, как вдруг кто-то задевает ее плечом, и незнакомое чувство тут же тает. Кайрис досадливо опускает голову: ощущает, как возвращаются безразличие и усталость, – и плетется к дому Селии, надеясь, что не задержалась слишком надолго.

Где-то совсем рядом вздыхает, фыркая, лошадь. Беспокойно переступает с места на место, цокот копыт так и стоит в жарком воздухе, который будто обволакивает кожу плотной пленкой. Кайрис почти ничего не видит в мутной темноте – только дергающиеся тени и фигуру, закрывающую от нее все – дверь, стены, потолок. Чужая тяжесть давит на грудь, мешая нормально вдохнуть, но пошевелиться совершенно невозможно, даже когда чужие пальцы дергают за ткань платья, и та с треском рвется. Все это повторяется. Снова и снова, будто какое-то проклятие. Вкус крови во рту, боль и полная беспомощность.