Изодранные руки дрожат от напряжения. Кайрис запрокидывает голову так сильно, что Крия видит ее расширившиеся зрачки, и кричит, будто дикий зверь. Согнутые пальцы вспарывают землю. Крия невольно отшатывается: она чувствует, как воздух плывет от силы, окружающей изломанную фигуру, будто ураган. Странно. На миг Крие кажется, что она видит совсем другого человека, можно сказать – незнакомца. Искаженное болью лицо ей знакомо, но вот то, что скрывается за ним… Кайрис швыряет комья земли в стороны, вытирая пальцы о траву. Она затихла и теперь только шумно дышит, обнимает себя за плечи.

Крия чувствует себя как ребенок, решивший разломать снежную бабу и внезапно ударившийся о камень. Она привыкла ощущать от Кайрис успокаивающее тепло, но теперь его нет. Не удивительно, что Костолом ее не признал – животные чувствуют такие вещи даже лучше, чем ворожеи. Теперь же ничего, кроме злого жара и стали, не осталось. Крия смотрит, как девушка поднимается, едва удерживаясь на ногах, и хватается за ствол растущего рядом дерева.

Глядя удаляющейся фигуре вслед, Крия думает, что ошиблась, когда решила не вмешиваться в ее судьбу. То, что она видела во время гадания, было слишком похоже на дурной сон. Ворожеи никогда не рассказывают таких предсказаний. Наверное, зря. Но теперь уж точно нельзя пускать все на самотек – надо понять истоки этой силы и удержать ее от разрушений. Крия тянется вверх, все дальше и дальше от земли. Просыпается от видения она с тяжелым камнем на сердце.

Кайрис месит тесто, когда из-за двери слышатся мягкие шаги, а следом за ними – вежливый стук. Она невольно напрягается, сжимая пальцы, и кожа становится липкой. Посыпав сверху немного муки, Кайрис чихает и продолжает свою работу, не оборачиваясь и стараясь делать вид, что ей все равно. Только руки сами собой так сильно месят тесто, что, похоже, оно получится в самый раз как матушка любит. Скривившись, Кайрис все-таки бросает тесто на столе, осторожно выглядывая из-за двери.

Фигуру гостя заслоняет матушкина прямая спина.

– Легкого полета, дэр Крия, – голос матушки сладкий, как мед.

Ворожея? Кайрис ежится и трет грудь – резко начинает колоть. Знала ли дэр Крия, что произойдет, и просто не сказала? Или не знала? В любом случае, ворожее делать в доме швеи нечего – они ведь и одежду себе сами шьют. Вздохнув, Кайрис наклоняется сильнее и прищуривается, но все еще ничего не может рассмотреть. Присутствие ворожеи напрягает. Был бы тут отец, не пустил бы на порог, и раньше Кайрис его за это осуждала… Но, вспоминая предсказание в чаше, Кайрис уже не так уверена. Может, отец и прав: ворожеи приносят только беды. Она отвлекается и слишком сильно выступает из-за угла, поэтому матушка ее замечает. Качает головой и шикает:

– Кайрис! Сюда, быстро! – и сразу же обращается к ворожее. – Простите ее, негодную.

А голос-то, голос – так в уши и льется. Кайрис поджимает губы, но послушно подходит ближе. Ну почему ее не хотят просто оставить в покое? Матушка подгоняет, помахивая кухонным полотенцем, и Кайрис все ниже опускает голову. Желание повернуть время вспять в такие моменты ощущается как никогда остро. Крия смотрит на нее, но будто насквозь, и от этого взгляда не по себе. Кайрис отворачивается и просто ждет. Послушно, как овечка на веревочке.

– Дэр Крия хотела поговорить с тобой.

Матушка пихает в бок локтем, попадая аккурат по синяку. Кайрис вздрагивает, и ей приходится уткнуться взглядом в крашеные бусы на шее ворожеи – смотреть ей в глаза нет сил. Матушка пихает еще раз и, наконец-то, чуть отступает.

– Кайрис, я хочу взять тебя в помощницы, – манера говорить у Крии напоминает течение реки –мягкое, но непреклонное. – Что ты думаешь насчет этого?