У нас с Элли были абсолютно противоположные характеры, мы старались понимать друг друга – это было сложно, но с каждым днем мы были все ближе и ближе друг другу. Она называла меня светлым лучиком в своей жизни, а я любил ее за то, какая она есть. Конечно, у нас были ссоры: либо я что-то не так говорил, либо наши внутренние электроны меняли свои заряды, и мы становились одним полюсом. Нас сразу же отталкивало друг от друга, но потом все равно это проходило, и нас опять начинало безудержно тянуть друг другу. Такие разные, вместе мы были магнитом любви, притягивающим счастье и проблемы.

Наступал май, мы оба понимали, что скоро нашей любви придёт конец, и поэтому с каждым днем все крепче и крепче держались за руки. Я знал, что мы разъедемся по разным городам из-за дальнейшей учебы. Однажды утром я прошептал ей на ушко: « Давай сдадим экзамены и проведем незабываемое лето? Давай так дышать друг другом, чтобы через пять лет мы снова смогли вдохнуть в себя эту романтику, которая сделала нас единым целым». Мне было странно видеть, как прозрачными каплями падали слезы на бетонный пол, будто увлажняя и согревая его, теплая улыбка поднималась на ее лице.

Наступило лето. Яркое солнце прожигало во мне дыру своим жаром. Нас угнетали какие– то измученные люди вокруг, и мы решили укрыться под мостом. Прохладный ветерок обдувал нас; я обнимал ее, защищая от холода. Мы смотрели на реку, которая говорила нам, что время очень быстро течет, что нужно успеть попробовать каждый кусочек множества блюд человеческой жизни. Я легонько провел своими кончиками пальцев по ее щеке, она резко встала и побежала. Я, вскочив, закричал ей : «Что случилось?». Услышав в ответ: « Не догонишь!», я догнал Элли, и мы побежали, захлебываясь в веселье. Так мы и проводили лето: днем гуляли, а вечером сидели на лавочке возле ее дома и мечтали, думали и слушали, как играют ребятишки во дворе.

В последний день лета мы как обычно гуляли. Вдруг нам в голову пришла странная мысль: залезть на крышу девятиэтажного дома, которая в этот момент была для нас слишком притягательной… Уже вечерело. Сидя на рубероидовой крыше, я оживленно ей рассказывал, как в детстве не любил мыть голову и все кричал: «Гого! Мыть гого!». Ее смех грел мне душу. В конце концов, от разговоров мы устали и начали бегать, дурачиться на крыше. Мы были счастливы под этим оранжевым солнцем, под аккомпанемент музыки, ласково струящейся из телефона,– мы были на концерте для нас двоих.

Веселье закончилось так же внезапно, как и пришло. Мы легли на жесткую крышу. Мы лежали и думали о будущем, которого нет. Этот бледно-оранжевый закат был для нас занавесом, говорящим всем зрителям, что спектакль любви окончен. Мы вдыхали последние моменты счастья, разжав руки уже поздней ночью. Внизу, около подъезда, она ласково обняла меня, а я тихо шептал ей нашу песню : « Живи без забот…», « Живи без забот…».

На утро я уехал …

Сон

Здесь должен быть он

Бегущие люди рассыпались по домам, спасаясь от начинающегося дождя и приближающейся вслед грозы. Теплый ветерок последний раз коснулся зеленых листьев тополей, и грянул гром. Грязно-серые тучи издали на весь город, как умирающий бегемот свой истошный вопль, сверкнула молния, и дождь усилился, превращая город в грязную и мокрую тряпку. Сидя в своих карточных высотках – уютных квартирках, домоседы не отвлекались на погоду за окном.

Настенные часы показывали одиннадцать. Недовольный погодой Степа задернул шторы и лег спать, не желая смотреть на ужас за окном. Мягкий потертый диван и прохладное одеяло помогли ему быстро уснуть, погрузиться в новый мир, где ничто не будет портить ему настроение : только радость и покой… Даже соседи не шумят.