– Ну, что? Разворачиваемся в боевой порядок?

Жанна молчала, погружённая в размышления. Дюнуа подождал ответа, оглянулся было на других безмолвных капитанов, затем пожал плечами: пусть девчонка делает что хочет, раз всем наплевать.

Всё ближе и ближе английский бастион. Вот уже видны солдаты на стенах… пушки… возле пушек – канониры с зажжёнными факелами. А глупая деревенская девчонка словно и не видит, что перед ней. Сейчас начнётся такое…

Однако армия Жанны Дарк шла без единого выстрела мимо английских укреплений, будто не замечая их. Слышались топот конских копыт, фырканье лошадей, звон доспехов и оружия да скрип телег. И англичане застыли в своих бастионах – словно парализованные.

Жанна не могла знать, что спустя несколько веков военный приём, невольно использованный ею при движении армии к Орлеану, получит наименование «психическая атака».

Святой Михаил… Святая Екатерина… Святая Маргарита… Завтра – решающее сражение. Мы будем биться за Турель. Помогите мне, пожалуйста! Я так мало знаю… Мне не удалось убедить англичан уйти добром, из-за этого едва не погибли мои гонцы – люди, которые доверяли мне. Пришлось сражаться. Впервые я увидела, как в бою льётся французская кровь. Едва только армия вошла в город, орлеанцы под командованием Дюнуа напали на бастион Сен-Лу – и их отбросили… Я опоздала: когда приехала туда, уже были убитые и раненые французы. Правда, мы немедленно перешли в атаку и почти сразу ворвались в форт…

Святая Екатерина, это ничего, что я кричала солдатам «Кто любит меня, за мной»? Это ведь не грех гордыни? Я просто знала, что иначе нас побьют, а милой Франции уж и без того досталось. А потом вдруг появились годоны со стороны западных укреплений, нас едва не окружили. Это было очень страшно, мне вдруг показалось, что я снова рядом со стадом, на которое нападают хитрые волки – один отвлекает внимание, другие подбираются сзади. Пришлось отправить ополченцев с пиками навстречу врагу. Годоны остановились. И вдруг оказалось, что бастион Сен-Лу уже взят. Так странно, неожиданно! И приятно… победа. Я сама такого не предполагала.

Потом выяснилось, что никто не ожидал, даже сам Дюнуа. Зачем же он тогда повёл людей в бой? Не могу этого понять. И всё-таки самое страшное было позже… когда я увидела убитых англичан. Их было очень много. И на моих латах была их кровь… Господи, вразуми, что мне делать? Я не хочу, чтобы погибали англичане, даже если они плохие! Но ведь иначе – погибнут французы! Неужели только так и возможно?

Потом был бой у бастиона Огюстен на левом берегу. Нас едва не опрокинули англичане, вышедшие в контратаку. Хорошо – моя гвардия с копьями остановила их. Даже удивительно: двадцать человек – против сотни, а то и больше… и годоны неожиданно остановились, замерли, как вкопанные. А тут подоспели Ла Ир и де Рэ, мы бросились вперёд – и вдруг опять оказалось, что бастион взят, бой окончен… я и не заметила, как это произошло. Но что будет завтра?

Такая страшная эта Турель. Я сперва думала штурмовать с левого берега, но Ла Ир объяснил, что лучше нападать со стороны бастиона Огюстен. Оттуда Турель слабее защищена. Там только подпорная стена, которую называют больверком, барбаканом. Её построили англичане, чтобы орлеанцы не могли их атаковать. Но сказать по правде… мне больверк совсем не показался слабо защищённым. Он высокий, перед ним ров, а ещё там на стенах пушки, много солдат с луками и арбалетами.

Как мы будем брать Турель? Не знаю. Но ведь не взять её – нельзя!

Мои Голоса! Пожалуйста, помогите мне! Научите, что делать! Я не знала, когда шла в Вокулёр, что мне придётся самой командовать армией! Я не готова к этому! Я всего лишь слабая, необразованная деревенская девушка! Почему, почему никто не хочет помочь мне?